Магия Арбателя

« Для того, кто верит и желает, возможно все, но для недоверчивых и не верящих - ничего невозможно. Нет большего вреда, чем нерешительность, легкомыслие, непостоянство, глупая болтовня, пьянство, сладострастие и неповиновение слову Бога. Поэтому маг должен быть благочестивым, честным, твердым в своих словах и поступках, иметь крепкую веру в Бога, быть благоразумным и больше всего желать мудрости и знаний о Божественном.»

Афоризм 20, Третья Седмица, Магия Арбателя.

Я стояла под струями воды, наслаждаясь ощущением того, как мои длинные чёрные волосы касаются татуировки на пояснице, изображающей россыпь звёзд. Внезапно вода стала ледяной, и я, раздражённо зашипев, закрутила кран. Опять квартирная хозяйка или её противный дед, отключили котёл! Мне пришлось покинуть ванную.

Завернувшись в чёрное полотенце с зелёными глазами, похожими на кошачьи, как у меня самой, я на цыпочках решила проскользнуть в свою комнату.

Возле дверей мне снова встретилась девушка из соседней комнаты, которая тоже направлялась в ванну. Её зовут Маргарита, у неё длинные белые волосы, и, насколько я поняла по мелодии её айфона, она поклонница Леди Гаги. Мда, мы прошли мимо, не поздоровавшись друг с другом, она потупила глаза и притворилась, что разглядывает зажатый в руке белорусский шампунь с запахом кашемира.

В моей комнате было холоднее, чем в её, но зато она была больше. Я высушила волосы и выпрямила их так, чтобы они лежали сплошной блестящей стеной. Бельё я подобрала чёрное, прозрачное, с кружевными вставками. Поглядевшись в зеркало, я себе очень понравилась, и мне даже стало жаль закрывать эту сексуальность платьем. Я сделала пару фото на свой телефон (чтобы отправить это при случае какому-то счастливчику или если я помирюсь с Никитой) и надела короткое чёрное платье-бюстье. Туфли на высоченном каблуке, неброские украшения, мне и так есть чем сверкать!

На душе было плохо, и я собиралась напиться и натанцеваться в клубе до полной потери сознания. Недавно я рассталась со своим парнем, Никитой. Он оказался не тем, кем я его считала. И больше тут и говорить не о чем. Все мужики — сволочи. Я накинула кожаную куртку и брызнула на запястье любимые духи. Но тут меня ждало разочарование: как назло флакон опустел, и я этого даже не заметила. Время было позднее, и искать поблизости парфюмерный магазин мне не хотелось. Я решила попросить духи у соседки Марго, должна же быть какая-то польза от соседей.

Я коротко и резко постучала в застеклённую пупырчатую дверь её спальни. Оттуда послышался вскрик, и, кажется, что-то рухнуло на пол. Я открыла дверь и заглянула внутрь. В маленькой комнате с трудом помещались мы обе, ещё учитывая гору книг, которую Марго уронила, услышав мой стук.

— Э-э-э, привет, — пробормотала я.

— Привет, — ответила она, плотно сжав губы, накрашенные красной помадой.

— Я тут зашла спросить... Ты как, нормально? — Вид у неё был расстроенный и даже испуганный.

— Да.

Я молча раздумывала, есть ли у меня время на личную беседу и близкое знакомство с соседкой. Моя совесть подсказывала, что я не случайно зашла к ней за духами.

— Ты хотела спросить, как у меня дела? — спросила Марго, может быть, она того не хотела, но получилось грубо. — То есть у меня всё нормально, а у тебя? — пытаясь сгладить свой тон, спросила Маргарита. В глазах у неё стояли слёзы.

— У тебя случилось что-то, может, я могу помочь? — Я попыталась её утешить, и она несвязно объяснила мне сквозь всхлипывания, что её друг сегодня повесился в своей комнате в общежитии.

— Это ужасно, — сказала я, чувствуя, что не могу скрыть осуждение на своём лице. — Не плачь, его уже не вернуть, к тому же он сам так хотел. - произнесла я довольно холодно.

— Возможно, что и не хотел... — проговорила она.

— Думаешь, ему помог кто-то?

— Не знаю.

— А что говорят в полиции?

— Говорят, что это самоубийство.

Я изобразила, какое могла, сочувствие, мне было даже жалко её за то, что она искала оправдание этому дурацкому поступку. Но насколько я знала, то всем людям свойственно пытаться выдать желаемое за действительное. Я и сама так делаю. Мы все так делаем. Мы так живём. Весь этот чёртов мир.

— Тогда это глухарь. Извини, но никто не станет расследовать это дело. Я встречалась как-то с одним парнем, он был полицейским. Так он был самым тупым и железобетонным кретином, какого я только видела, правда, ещё он был красавчиком. Но это не важно.

— Да, я понимаю, — сказала Маргарита, успокаиваясь.

— Не хочешь пройтись? Отвлечёшься от дурных мыслей?

— Не думаю, — покачала она головой.

— Да ладно, тебе это любой психолог посоветует.

— Все психологи — идиоты, — презрительно фыркнула Марго, но я заметила, что эта тема её оживила. По крайней мере, отвлекла.

Я долго уговаривала её, и в конце концов она согласилась. Мне показалось, что её состояние было опасно для её жизни, и я решила помочь Марго выбрать наряд. После такого стресса сложно одеться самостоятельно, поэтому я выбрала для неё красные туфли на высокой шпильке и строгое, но короткое платье цвета слоновой кости. Мы выглядели как инь и ян, и это было удивительно.

За это время я узнала, что Марго — преданная поклонница Леди Гага. На стенах висели её плакаты, и даже духи были из её коллекции. Мне даже пришлось воспользоваться её ароматом, чтобы соответствовать образу.

У ворот нас ждал Алан, мой давний знакомый, который всё надеялся, что у нас что-то получится. В случаях, когда нужно добраться до клуба, он незаменим. Я усадила Марго на заднее сиденье красного БМВ, а сама села рядом с Аланом.

— Привет, Катюша, — сказал он с приторно-сладким голосом и восточным акцентом. — Как твои дела, дорогая моя?

— Всё хорошо, только на душе тяжело. То ли это осень виновата, то ли... — начала я делиться своими переживаниями.

— Э-э-э, не грусти, подруга. Вечер такой, надо танцевать и веселиться. А ты тут со своей депрессией.

— Я думала, ты хочешь знать, как у меня дела, — я отвернулась и стала смотреть в окно.

Мы быстро доехали до клуба «Инферно». Я хлопнула дверью и ничего не сказала, обиженная на невнимательность кавалера. Маргарита презрительно оглядывала вход в клуб.

— Кто придумывает названия для этих мест? — пробормотала она.

— Какая разница! — ответила я.

Если я хочу веселиться, то мне всё равно, как называется место, где я могу это сделать, пусть даже оно называется кучей дерьма. Мы вошли внутрь, и музыка оглушила меня. Я словно с головой нырнула в море танцев и алкогольных коктейлей.

— Ненавижу клубную музыку, — прокричала мне на ухо Марго, — там даже слов нет.

— А слова и не нужны, — ответила я ей тем же тоном. — Здесь вообще не место для слов. Здесь отрываются.

Мы подошли к барной стойке, и я заказала для Маргариты три самых классных, на мой взгляд, коктейля: «Лонг Айленд», «Текила Санрайз» и «Голубая Лагуна». Не успела я сказать пару напутственных фраз, как к ней подкатил какой-то патлатый качок. Тогда я сама выпила три рюмки чистой текилы и отправилась покорять танцпол. Вспышки света, сексуальные движения тела — сердце качает кровь и текилу по моим венам в ритме клубной музыки. От танцев мне и всем, кто наблюдал за мной жадными взглядами, стало жарко, под кожей словно пульсировала вулканическая лава.

Я вдруг поймала взгляд, который прожигал на мне одежду. Это было то, что мне нужно. Внутри меня бушевало пламя, сегодня никаких запретов. Я просто посмотрела ему прямо в глаза, и меня окатило волной желания. Эти глаза были такие огромные, серо-зелёные, как кипящие гейзеры. Через секунду он уже стоял рядом, и его сильные руки обнимали меня за талию. Голова закружилась, всё в нём неудержимо манило меня: небрежные, лохматые волосы, высокий лоб, длинные брови и, конечно, глаза, широко открытые и смотрящие прямо на меня столь откровенно.

Я обвила руками его шею и притянула к себе, даже на высоченных шпильках я доставала только до щетинистого подбородка. От его кожаной куртки пахло табаком, а губы были горько-сладкими на вкус. 

Через пять минут я, напрочь забыв о Маргарите, ехала с ним на мотоцикле по красивым ночным улицам Новочеркасска. Мы оказались возле красного кирпичного двухэтажного дома, который был похож на старинный, окружённый тёмной зеленью деревьев, кустами сирени и звёздами. Эти звёзды казались в тёмно-синем сентябрьском небе каплями воды на бархатной ткани, непостоянными и неустойчивыми, подрагивающими и готовыми вот-вот сорваться и пролиться на землю. Они освещали всё вокруг бледно-зелёным, ментоловым светом, в воздухе висел аромат винограда и мяты, он оставался на губах, и наши поцелуи делались освежающе прохладными и обжигающими одновременно.

Мы вошли в дом, он не включил свет, а прижал меня к стене, где мы продолжили целоваться. Я глубоко и часто дышала, отчего моя грудь высоко вздымалась, желая освободится от плена одежды. Платье мягко скользнуло вниз, обнажая моё тело. Его губы нежно скользили вдоль по моей шее к загорелым плечам. Я сорвала с него куртку, на майке было написано что-то вроде плохой парень. Что ж, у плохого мальчика должна быть плохая девочка. Он посмотрел на меня так, словно прочёл мои мысли. Его сила и властность кружили мне голову и напрочь сносили крышу. Но я никогда никому не подчинялась и с рождения не проявляла покорности. Я – кошка, я хожу, где вздумается, и гуляю сама по себе. Я поняла, что именно это ему во мне и нравится, и, если уже до конца цитировать Киплинга, то мы с ним одной крови.

- Эй, кошечка, зовут-то тебя как? – спросил он таким убийственно нежным, но наглым тоном, что я даже имя своё забыла. Сексуальность его голоса зашкаливала, и я, наверно, была похожа на умалишенную, поэтому он так сногсшибательно улыбнулся, приподняв брови.

- Не твоё дело, - прошептала я ему на ухо, и он бросил меня на кровать. И тут мы отдались во власть эмоций и страсти, пока ночь держала нас в своих бархатных объятьях.

Мой телефон надрывался от какой-то весёлой песенки Бьянки. Я поняла, что это будильник. Не могу поверить, что сейчас придётся идти в академию. Я открыла глаза, всю комнату заполонил солнечный утренний свет, такой оранжевый, как апельсин. В спальне ничего не было кроме самой кровати, очень массивной, такого тёмно-коричневого цвета, что она казалась чёрной. Полы были паркетные, но не лакированные и сильно вытертые, но так они казались очень уютными. Напротив большущего окна стоял стул, как будто пред телевизором. Больше ничего не было, ни шкафа, ни комода, только наша одежда валялась на полу.

Я сладко потянулась и, повернувшись на другой бок, устроилась поудобнее, прекрасно понимая, что так я точно не заставлю себя вылезти из постели и пойти на пары. Я почувствовала на талии тяжёлую тёплую руку.

Мой плохой парень был очень привлекателен, и, пока он спал, я решила рассмотреть его при свете дня. На его руке между локтем и запястьем я заметила три глубоких, ещё свежих поперечных пореза, которые напоминали следы от когтей большого животного.

Я подумала, что он, возможно, режет себе вены, но это казалось маловероятным. Порезы были пугающими, они словно излучали невидимую пульсацию, притягивая взгляд и предвещая что-то нехорошее. Я испугалась, вздрогнула, и он проснулся. Он заметил мой взгляд, но ничего не сказал.

- Привет, - хрипло сказала я.

- Доброе утро, - ответил он и убрал свою руку... - меня зовут Алекс. Хотя тебе, как я понимаю, плевать на такие мелочи, - улыбнулся он.

Я ухмыльнулась. Кто называет себя Алекс, когда можно просто сказать Саша.

- Тебя подвести куда-нибудь? – спросил Алекс.

- Ну да, - ответила я. Посмотрев на часы, я поняла, что времени переодеться у меня не будет, успею только забрать тетрадку и учебники.

Алекс накинул на меня какой-то дедовский старый кардиган, чтобы я не замёрзла во время поездки. Он смущённо признался, что только недавно приехал и у него с собой нет других вещей. Затем он отвёз меня на съемную квартиру.

- Так и не скажешь, как тебя зовут? -сказал он прощаясь и поглядывая на часы.

- Узнаешь как-нибудь. - ответила я безрадостно ухмыльнувшись.

Мне не хотелось всё портить, и поэтому я решила больше никогда не видеть его. Хотя мне так хотелось поступить наоборот. Прекраснее, чем было, уже быть не может. Он слишком классный, чтобы быть правдой, не хочу разочароваться в нём, поэтому лучше смотреть, как его силуэт исчезает вдали.