Другие

«Когда ты объясняла, как управлять гневом, говорила, что можно перенаправить всё это в другое русло. Так может этим нужно заняться? Не сейчас, конечно, когда обида особо сильная, но позже. Я знаю, что ты справишься с этим, и мы будем тебя поддерживать. Это действительно очень напоминает предательство. Говорил, что любит, а по сути использовал. Это ужасно, но мы поможем, в любом случае, это пережить», — Ведьма.
«Да у меня последнее время мир вокруг него крутился! Куда мне направлять? Я ничего не хочу. В спортзал не хожу давно, да и сил нет сейчас вообще. Рисовать не хочу. Все эти энергетические штуки не хочу. Ничего не хочу. Из-за него я всем этим так увлеклась. Мне с ним хорошо было. Зачем мне какие-то духи, зачем мне тогда эта сила? Не хочу».
«Он уходит...» — Пифия.
«Досвидули ему», — ну, а что ещё я могу сказать.
«Он вообще уходит. Совсем!».
«Замечательный мужик. Обидел бабу и свалил. Всё верно, зачем тратить время на объяснения? Проще убежать!».
«Он говорит: „Съёбываю. Она не простит. Я съебу и всё. Никого заёбывать не буду"», — снова Пифия.
«Да почему меня постоянно на долбоёбов тянет?!».
Действительно на них и тянет. Это как же он ко мне относится, что ему проще уйти из этого мира, чем попытаться поговорить со мной? Он так легко меня оставляет? Раньше казалось, что ему не плевать на меня. Бывало и на улицу не выпускал. А когда он защищал меня от тех духов! Тогда вряд ли ему было всё равно на меня. Что же случилось с ним?

***

Есть такие дни и ночи, когда Другим, даже «спящим», нельзя выходить из дома. В особенности, если дело происходит в таком городе, как наш.
Город наш необычный. К примеру, мой район стоит на старом скифском кладбище. Это влияет на окружающую атмосферу определённым образом: здесь кишмя кишит духами и прочими сущностями. Они находят порталы и забираются в дома и квартиры, пытаясь извести жителей.
Есть такие ночи, когда Высшие выходят на охоту за Другими. Если Другой хорошо не защищён, они вырывают, выгрызают куски энергетического поля и поглощают их, могут присосаться к энергетическому потоку и преследовать Другого, пока не высосут до донышка.
К сожалению, не каждый Другой вовремя встречает своего Наставника, и потому, естественно, по незнанию страдает от нападок, мало того, что Низших, так ещё и Высших сущностей.
Моя Ведьма попадала в такую ситуацию и с тех пор постоянно держит вокруг себя защиту.
В ту ночь один недостойный Другой — Вампир — уверенный в том, что Миша в такое время будет находиться со своей подопечной, натравил Высших на идущую домой Ведьму.
Он и предположить не мог, что Горшок оставит меня и бросится на помощь. К слову, уходя, он рявкнул:
— Сиди и не высовывайся, усекла?!
Спорить с ним — себе дороже. К тому же в последнее время, в силу некоторых обстоятельств, о которых я расскажу ниже, я старалась его слушаться.
Он явился к Ведьме по первому её зову — хорошо, что она решила подстраховаться, и принял решение сопроводить её до дома. И правильно сделал, потому как в определённый момент, Вампир кинул клич:
— Еда! — указав на Ведьму.
Должна сказать, что Вампиры среди Других, вовсе не те клыкастые существа, сосущие кровь по ночам у простого народа, о которых мы читаем книги и смотрим кино. Эти Вампиры ничем не отличаются внешне от обычных людей и сосут они не кровь, а энергию. Причём делают это виртуозно: жертва вряд ли поймёт, почему вдруг самочувствие её ухудшилось.
Итак, ничего не подозревающая Ведьма продолжала путь домой, Миша держался ровно за её спиной и зыркал по сторонам, готовый в любой момент защищать девушку. И этот момент наступил: со всех сторон на них начали нападать тёмные тени, рвать их энергетические поля когтистыми руками и резво высасывать энергию.
К сожалению, большей частью атака была направлена на девушку, потому Михаил снял с себя защиту, накинув дополнительную силу на защиту девушки.
Всю эту ситуацию он показал мне, когда вернулся. Я не знаю, как он это делает, но, если он хочет чтобы я знала о чём-то, он делает так, чтобы я увидела это буквально в своей голове.
Как он отбивался от Высших он мне не показал:
— Ни к чему тебе это.
А саму атаку продемонстрировал намеренно, чтобы я знала, чего опасаться. Я видела эти тени, эти когти, вырванные куски энергетических полей, и мне действительно стало страшно. Страшно за него. Страшно за Ведьму. Страшно за Пифию.
К тому же, сам Михаил выглядел не лучшим образом. Он довёл Ведьму до дома, отдал ей большую часть энергии, которая в нём оставалась, потому что девушка буквально валилась с ног, и, не качнувшись даже от космоса, отправился ко мне, представ перед моими глазами в «кайфовом» облике.

       Обычно его «кайфовый» вид мне весьма и весьма нравится, но в ту ночь было очень заметно, что его кто-то сильно истрепал.
Он был очень худой, лохматый, одетый в какую-то затёртую чёрную кожанку, накинутую на голое тело на распашку, а чёрные джинсы в обтяжку только подчёркивали его худобу.
Я никогда не видела его таким при жизни: ни на одном концерте, ни на одном интервью он, на моей памяти, не появлялся в таком ужасном виде. Впрочем, могла же я это упустить?
Зайдя ко мне в комнату, он посмотрел на меня лихорадочно блестящими глазами и странно улыбнулся:
— Вот, — сказал он, — Смотри, что бывает, когда выходишь на улицу тогда, когда это делать запрещено.
В то время я ещё не знала, что он ловит кайф, отдавая свою энергию; к слову, кайф этот, по его словам, очень похож на наркотический. Когда я, узнав об этом, шокированно выдохнула:
— Господи... Горшок, ты — наркоман!
Он только пожал плечами, мол, ну надо же, какие новости! А потом сказал:
— Да. И что? Это никак не вредит моему здоровью. Я ж бестелый.
Однако, я думаю, вряд ли ему нравится отдавать себя сущностям также, как нравится отдавать себя нам. Вернее будет сказать, вообще не нравится.
В ту ночь я уснула поздно, и спала просто ужасно.
Чуть ли не до слёз было жаль моего необычного друга. Его, беззащитного, атаковали какие-то твари! Пусть они и Высшие.
Также жаль было и мою маленькую самоуверенную Ведьму, которой тоже досталось, и неизвестно, чем бы кончился её путь домой, если бы не Миша.
Именно этот случай и породил во мне желание тренироваться и учиться даже тому, что не обязательно уметь Спиритам: создавать пульсары.
Позже, узнав о том, что всё это произошло благодаря Вампиру, я переполнилась ненавистью. И теперь я бесконечно рада тому, что этого говнюка лишили Силы.
Как уже говорилось, Миша пришёл ко мне в ту ночь в таком виде с определённой целью: запугать.
— Если ты за себя не боишься, гуляя в такое время, может быть, хоть меня пожалеешь? — говорил он потом, — Ты же понимаешь, что я тебя не оставлю, понимаешь, что приму весь удар на себя, даже если это будет грозить моему существованию. Я исчезну, но тебя закрою.
«Он не матерится. Всё очень серьёзно, — промелькнула дурацкая мысль в моей голове, — Он говорит очень серьёзно...».
Признаюсь, было ужасно приятно слышать от него всё это. Но, конечно, я поняла, чем грозит ему такая самоотверженность, и решила, что доказывать делом то, что он сказал, я ни в коем случае не позволю. Один раз уже доказал, хоть я и не знала всего того, что знаю сейчас.
Если Миша считает, что мне нельзя выходить из дома, он идёт на многое, чтобы не выпустить меня.
К примеру, он может сломать ключ, торчащий в дверях, и ход на улицу мне закрыт, пока я не вытащу обломок из скважины.
Если же я всё-таки выходила, то он тащился за мной, бубня и ворча под нос о том, какая я глупая, непослушная, самоуверенная, нихрена не осознающая, куда могу вляпаться, дурила.
Полгода назад я, собственно, и вляпалась.
Вышла на улицу в поздний час и двинулась в дальний магазин: все круглосуточные магазины находятся от меня примерно в пятнадцати минутах ходьбы.
В то время я ещё не была уверена, что я Спирит и что я вообще являюсь Другой.
Горшок явился «спокойным» только визуально. Было слишком поздно — я уже вышла из дома — и как он ни ругался, как ни толкал меня энергетическими потоками, как ни требовал повернуть назад, я не слушала.
— Где твои мозги?! Куда тебя понесло в такое время?!
«Слушай, ты, как человек не вынимавший сигарету изо рта, должен меня понять! — мысленно говорила я ему, — Я курить, блин, хочу! Трясёт уже! Кто же знал, что ни одной пачки больше нет?!».
Он продолжал идти следом и ворчать.
— Ты ничё не понимаешь, дурная! Ты ничё не знаешь!
«Ну так расскажи, чтоб знала!»
— Иди ты нахуй!
«Ладно, пошла я нахуй. Так ты ж за мной потащишься».
И потащился. Он накинул на меня дополнительную защиту и держал её всю дорогу.
Уверена, если бы он заранее знал, куда именно меня понесло, он скорее сломал бы мне ноги энергетическим ударом, но не пустил бы меня в то место.
Магазин, в который я шла, стоит в небольшой лесополосе. Совсем рядом с ним, в хорошие солнечные дни, люди собираются, готовят шашлык и отдыхают. Место это действительно симпатичное, но... Но мистическое.
Об этом я узнала в ту самую ночь, когда, выйдя из магазина, распаковала пачку и решила немедленно утолить свою никотиновую потребность.
— Валим, Кошка, валим отсюда! — вдруг закричал Горшок, возникнув прямо передо мной.
Я же услышала тревожные голоса справа от себя, в густых зарослях лесополосы.
«Там что-то происходит. Мы должны посмотреть, там кому-то помощь нужна», — и я сделала несколько шагов в сторону, откуда шёл звук.
— Ты ебанутая! Не ходи туда! — снова закричал Миша, обогнав меня и закрыв спиной, но тут же выдохнул, — Поздно. Заметили.
Их заметила и я. Среди деревьев, подрагивая и пошатываясь, маячили прозрачно-серые тени. От них и исходил странный гул.
— Они тебя чувствуют, — сказал Миша. Голос его теперь был спокойным, только какие-то металлические нотки немного резали слух.
— ПОМОГИ МНЕ! — оглушительно закричал какой-то мужчина.
— Стой, блять! — рявкнул Горшок, предупредив мой возможный порыв пойти на этот голос, — Он неживой. Как и остальные.
Мне стало необъяснимо страшно. Странный, смутно знакомый страх сковал всё моё тело, и я приложила усилие, чтобы попятиться:
— Чего им надо? Почему они воют и стонут? — спросила я вслух, забыв о том, что меня могут услышать случайные прохожие.
Впрочем, в тот поздний час на улице было безлюдно, будто все вымерли. Вымерли и стали этой толпой духов, покачивающейся совсем неподалёку от нас.
Горшок продолжал стоять впереди, спиной ко мне, и эта спина, обычно довольно сутулая, теперь казалась высеченной из камня: прямая и напряжённая до предела, а эффекта добавляла ещё и светло-серая футболка, обтягивающая широкие плечи.
— Беги, — коротко бросил он.
— Я без тебя не пойду, — твёрдо сказала я.
— Эти, блять, дурные бабы! — взвыл Миша, обернувшись, — Беги! Иначе пиздец нам! Я за тобой! Обещаю!
И я побежала. Побежала так, как с детства не бегала. Вслед мне неслись вой и стоны, а повторяющийся мужской истеричный крик: «ПОМОГИ МНЕ! ПОМОГИ, ПОМОГИ, ПОМОГИ МНЕЕЕ!», — так и застрял в ушах.
Каждые пару шагов я оборачивалась: где там Михаил? Он отставал всего на пару метров: постоянно оборачивался назад, грязно ругался и, кажется, совершал руками странные удары.
— Нахуй! Все нахуй! Ищите другую, уроды вонючие! — кричал он.
Ворвавшись в квартиру, я заперлась на все замки, будто они могли оградить меня от такого ужаса, заварила кофе и уселась на стул с ногами, всё ещё вздрагивая от страха.
Миша молча сидел рядом. Он, кажется, даже не думал на меня ругаться, понимал, что я совершенно случайно подвергла опасности и его, и себя. Какой именно опасности, я понимала не до конца.
— Кто они? — я решила нарушить молчание.
— Духи, — пожал плечами Миха, — Мёртвые они.
— Что они там делают?
— Шароёбятся, — меланхолично ответил он.
Лаконично, ничего не скажешь.
— Но почему там? — мне очень хотелось разобраться в ситуации.
— Мёртвая земля, — тем же тоном ответил он.
— Кровавая заря... — непроизвольно добавила я, и он поднял на меня строгий взгляд, а я продолжила, не дав ему возможности прокомментировать мои слова, потому что вряд ли он сказал бы что-то хорошее, — Что им от меня надо?
— Помощи.
Его короткие ответы стали меня раздражать, и я завалила его вопросами:
— Почему они ждут её именно от меня? Чем я могу им помочь? Что именно им надо? Почему ты меня к ним не пустил, если они просто хотят помощи? Почему сказал им, чтоб искали другую? Какую «другую»? Кого «другую»? Они чем-то опасны и я хочу знать, чем.
— Коша, я устал, — вздохнул он, — Правда.
— Ты что-то от меня скрываешь, — нахмурилась я.
— Да, скрываю, — согласился он, и улыбнулся, — И я никогда не скрывал то, что я от тебя что-то скрываю. Я врать не могу. А вот недоговаривать у меня охуенно получается.
— Ты что-то серьёзное скрываешь, — не отставала я.
— Ага, — и он изобразил зевоту.
В ту ночь я от него больше не добилась ничего. Но после этого по ночам я стала замечать странные вещи.
Несколько раз я просыпалась от того, что на меня накатывал необъяснимый страх. Тот самый, какой я испытала в лесополосе. Я открывала глаза и видела высокую тёмную тень, стоящую в ногах кровати, и, хоть эта тень и была ростом с Мишу, да и фигурой похожа, я точно знала — это не он.
Эта сущность просто стояла, не двигаясь, а я не могла и пошевелиться от страха. И это совсем не было похоже на сонный паралич, часто случающийся с людьми.
Всякий раз в комнату, будто торнадо, врывался Горшок и нападал на эту сущность. Они боролись, не применяя никакого энергетического оружия: Миша хватал это нечто, оттаскивал в сторону и пинками прогонял вон, после этого, он возвращался, присаживался рядом с кроватью на полу, положив голову на мой живот, и обхватив меня руками.
«Что это с ним? — каждый раз удивление моё по мощности превышало пережитый страх, — Он никогда так не делает без причины. Что-то его тревожит».
В один из таких моментов, я его спросила:
— Кто это?
— Забей, он тебя не тронет.
— Но я хочу узнать кто это...
— Неважно. Если продолжит сюда таскаться — ему пиздец.
Через неделю случилось что-то более странное, чем появление какой-то тени. В довольно поздний час я сидела на кухне и пила кофе.
В один момент, в метре от себя я увидела прозрачно-серого мальчика лет пяти.
Я будто вернулась на несколько лет назад, когда подобные явления случались в моём доме почти каждый день, приводя в ужас сначала меня, а затем и родственников с друзьями.
«Только не это, — пронеслось в моей голове, — Только не снова...».
— Что тебе нужно? — мой классический вопрос в такой ситуации, на который я всего только раз получала внятный ответ.
Мальчик молча смотрел на меня огромными глазами, полными растерянности, и я достала уиджу. Планшетка не шелохнулась, а мальчик всё не уходил. Мне стало, мягко говоря, не по-себе, несмотря на то, что того страха, что я испытывала по ночам из-за высокой тёмной сущности, не было.
— Миша, иди сюда, пожалуйста... — нервно сглотнув, попросила я.
«Кайфовый» Горшок явился почти сразу, и конечно же, сразу заметил мальчишку.
— О, малой! — удивился он, — А ты, что тут делаешь? — и тут же как-то строго посмотрел на меня, — Ты его слышишь?
— Нет, — я мотнула головой, — Я вообще не понимаю, какого чёрта...
— Это хорошо, — перебил меня Миша, улыбнувшись; он уселся на стул и, посмотрел на меня, — Ты чего такая перепуганная?
Хороший вопрос! У меня на кухне стоит призрак какого-то мальчишки. Чего я такая перепуганная?!
— Пацана испугалась? — Миша рассмеялся, — А как же помощь призракам?
Ну и весёлый же ты, гадёныш, когда являешься в кайфе. Даже когда мне вообще не до смеха.
Это я сейчас понимаю, что таким образом он просто показал мне, что меня ждёт, как Спирита, а заодно и проверил, насколько я готова к этому.
Но я была не готова. И тогда считала, что он просто смеётся надо мной.
— Слушай, — он наклонился ко мне и посмотрел в глаза, — Ну чего ты боишься? Ты посмотри на него, это же просто пацан.
Я только молча отшатнулась от странного мальчишки, присела между Мишей и стеной, и только тогда ощутила себя более или менее защищённой.
— Ну меня же ты не боишься, — продолжал Горшок, улыбаясь, — Прячешься вот за мной.
— А чего мне тебя бояться, Мишенька? — я бросила короткий взгляд на пацана, и снова повернулась к Михаилу, — Я же тебя люблю. А это вот вообще впервые вижу.
— Да ну? — его лицо озарила широкая беззубая улыбка, — А вот он тебя не в первый раз видит. Потому и здесь.
Значит он оттуда. Из лесополосы. Как он меня нашёл?! Что ему надо от меня?!
— Легко нашёл. Не спрашивай, как, — спокойно ответил на мои немые вопросы Миша, — Не знает, куда идти, вот и пришёл за помощью.
— А чего он молчит? Я даже доску достала!
— Букв не знает, — пожал плечами Горшок.
— Да ему лет пять, как это не знает?! — мой страх постепенно перерос в возмущение.
— Не доёбывайся до малого, ему и так стрёмно, — строго сказал Миша, — Мало ли, почему он букв не знает!
— Слушай, уведи его, а? — попросила я, — Ну чем я ему помогу? Я его даже не слышу. А ты хотя бы знаешь, куда там вам... — Миха нахмурил брови, и я исправилась, — Ему положено идти.
— Я не Проводник, — отчеканил Горшок, — Мне туда нельзя. Но и малого тут оставить нельзя. Надо его отсюда уводить.
— Вот и займись, — обрадовалась я, и повернулась к мальчику, — Это... Малыш. Видишь вот этого лохматого дядю? Вот бери его за руку и иди туда, куда он поведёт. Понял?
Миша рассмеялся:
— Боится. Ну ничего не поделать, сынок, выбора у тебя нет.
Я до сих пор не знаю, куда Михаил увёл мальчика. Да и неважно. Главное, что я больше не увижу этих перепуганных огромных глаз. К тому же, буквально через пару дней после визита мальчика, я насмотрелась на духов вдоволь.
Я их и заметила не сразу, сидела, погруженная в события, разворачивающиеся в книге, не обращая внимания на вдруг появившийся в помещении холод.
Только заметив боковым зрением движение, я подняла голову, ожидая увидеть своего необычного друга, но вместо него увидела неразборчивые серые тени, плывущие над полом.
«Всё, мне пиздец», — решила тогда я.
Тени эти не издавали ни звука, пробился только один, тот самый, такой знакомый жуткий крик:
— Помоги мне!
Нормальные люди в такие моменты начинают молиться. Я же, вжавшись в спинку стула, подтянула колени к подбородку и заскулила:
— Мишенька, миленький, хорошенький Мишенька, скорее, скорее иди сюда...
Я ещё продолжала скулить, слегка покачиваясь вперёд-назад, а «мрачный» Горшок уже ворвался в кухню.
— Да вы охуели! — сходу рявкнул он, узрев обстановку, — Она ж «спит» ещё, урюки поганые, куда ж вы прётесь?! Вообще припиздели, суки?
Хоть я, напуганная и шокированная, не обратила внимания на слово «спит» — иначе потом обязательно бы пристала с вопросами, но мне сразу стало спокойнее: вот он, мой Горшеня, стоит посреди кухни и материт серых теней на чём свет стоит, а значит, всё хорошо.
Выматерившись, Миша поднял руки вверх, постоял так несколько секунд, набираясь космической энергии, а потом вытянул их вперёд, ладонями от себя, и сделал несколько резких толчков.
Это происходило совсем недолго, но этого хватило, чтобы тени убрались вон.
– ...И чтоб больше я вас тут не видел, — сказал он им вслед, а потом повернулся ко мне, — Не зацепил?
— Н-нет... — икнула я, — А что это вообще было? Вот это вот всё?
Он сел на стул верхом и насмешливо посмотрел на меня:
— Ты этого не видела, лады?
— Почему?
— Ну, потому что, ты не должна была это видеть, — он улыбнулся.
— Но я же видела! Расскажи, что это ты с ними сделал? Как ты так сделал? Я хочу узнать!
— Вот поэтому, ты этого и не должна была видеть, — вздохнул он, — Я до последнего не хотел их так... — он помолчал немного, и продолжил, — Но они ж в край охуели! Сильно отсосали?
— Кому? — тупо спросила я.
— Мне, блять, — он расхохотался, — Какая ты смешная! Дай посмотрю получше...
Он положил руки мне на плечи и внимательно посмотрел в глаза, потом забормотал:
— Внешние слои не тронули... Там хорошо соснули... Так, давай качну.
Тогда я не поняла, что за внешние слои они не тронули, но стало точно ясно, что эти призраки успели набраться моей энергии.
Сначала Миша подкачивал меня, пока я курила, потом пошёл за мной в комнату и качал, когда я уже легла в постель. Так я в ту ночь и уснула, чувствуя его тёплые объятия и жаркую энергию.

***

Я осознаю, что мыслю сейчас ужасно эгоистично, но... После всего этого он может меня так легко бросить и уйти?
Человек не может бросать того, кого любит, только потому, что не хочет признать свою вину и объясниться. Тот, кто без страха бросается на Чёрных тварей, энергетически бьёт духов и наказывает подлых Других, не может позволить себе бояться разговора с девушкой, со своей подопечной.