Солёное солнце

Гермиона открыла глаза. Соседка ещё спала, а за окном уже начало светать. Опять она проснулась слишком рано. Бессонница мучила гриффиндорку последние несколько месяцев. Каждый день она просыпалась в пять утра. Ровно в пять. Почему именно это время? Почему не шесть или четыре? Девушка села, подобрала колени руками и начала оглядывать комнату. Сон давно оставил её, незаметно проскользнув в дверной проём. В пять утра. Знакомые шторы красного цвета, прикроватная тумбочка, на которой каждую ночь неизбежно ночевал один из учебников, который гриффиндорка читала допоздна, шкаф, который теперь пустовал, и собранный чемодан, стоявший у двери. Гермионе стало немного грустно, это её последний день в этой комнате. Хотя нет, грусти не было. Ничего не было. Опять она пыталась обмануть себя, пыталась заставить чувствовать то, что чувствовал бы на её месте любой нормальный человек. Но единственное, что жило в девушке в последние месяцы, — это дикая растерянность и злость. Постоянная, обжигающая грудь злость. Но на что она злилась? На Рона, который просто исчез? На Гарри, который пытался делать вид, что всё в порядке? На школу, которая уже не была прежней? Или на себя?

— Идёмте. Остался ещё один поворот, и будем на месте.

Макгонагалл шла быстро. Мантия развевалась от такой скорости, а остроконечная шляпа то и дело забавно подпрыгивала. Гермиона же была взволнована. Казалось, новая комната, новое назначение и новые обязанности станут неизбежным началом её новой жизни. Да, это сладкое предвкушение.

— Гуаментия локос.

Картина с пожилой дамой, сидевшей на небольшой скамейке в яблоневом саду, отъехала в сторону, пропуская новых хозяев в комнату.

Гостиная старост была почти вдвое меньше гостиной Гриффиндора. Но они были очень похожи, что не могло не радовать. Камин, в котором уже разожгли огонь. Два окна по обе стороны от него. Большой диван, небольшое кресло рядом с ним. Слева располагался письменный стол, а после него шкаф. Совершенно пустой. Гермиона уже мечтала, как будет заполнять его всё новыми и новыми книгами. Да, эта страсть к книгам всегда была в ней. Только приехав в Хогвартс на первом курсе, она уже знала намного больше всех своих однокурсников, хотя родилась в семье магглов.

Сразу за ними в гостиную вошёл Фил. Он слегка кивнул Гермионе в знак приветствия. Она сделала то же самое.

— Эта лестница ведёт в вашу комнату, мисс Грейнджер. А эта — в вашу, мистер Гринт. Ванная общая, вы уже знаете, — директор пристально оглядела гостиную ещё раз. — Вроде, всё, — она сделала шаг в сторону выхода, но снова повернулась к старостам. — Новое расписание и остальные нужные бумаги я занесу вам в конце недели. Дежурство по школе в понедельник и в четверг. С девяти до одиннадцати. И ради бога, не ходите по одному. Вы лучше меня знаете, что по ночам Хогвартс — не самое лучшее место для одиноких прогулок. Взгляд директора был направлен на Гермиону. Да-да, это они были завсегдатаями ночной школы. Она, Гарри и Рон. И Рон...

Отчеканив последние предложения на одном дыхании, Макгонагалл поспешила удалиться в свой кабинет. У Гермионы больше не осталось отговорок. Переездов больше не будет, пора уже разобрать свои вещи.

После уроков Гермиону потянуло в библиотеку. Гарри днями напролёт пропадал на поле, так что девушка довольствовалась только своей компанией. Тоже неплохо. Гермиона прошлась вдоль полок, собирая огромную стопку из книг, которые, по её мнению, были просто необходимы. Девушка решила, что они станут отличным методом отвлечения от бесконечного потока мыслей. Сегодня четверг, поэтому, уложив одну часть книг в сумку, а другую взяв на руки, гриффиндорка вернулась в гостиную раньше, чем обычно. Фил уже ждал её, облокотившись на край дивана и бегая глазами по странице очередной книги. Гермиона быстро забежала к себе в комнату, выгрузив свой клад на стол, и побежала вниз. Сегодня было их первое дежурство.

В тёмное время суток каменные стены будто сужались, оставляя для студентов, бродивших по ночам, всё меньше и меньше воздуха. Гермиона не любила темноту. Не то, чтобы боялась, именно не любила. После последних событий неизвестность пугала её. Намного легче знать, что перед тобой, чем гадать, шарахаться от каждого шума и бегать от своей тени.

— Люмос, — кончик палочки засверкал. Фил шёл немного впереди. Только иногда он невольно оглядывался, как будто проверял, есть ли за ним кто- нибудь. Им было непривычно вместе. Фил судорожно пытался найти тему для разговора, перебирая в голове одну мысль за другой, но ничего путного он не придумал. Гермиона шла тихо. В этом она была похожа на своего кота. Живоглот, кстати, по достоинству оценил новую спальню хозяйки. Обнюхав всё от и до, он расположился на кровати, провожая Гермиону на первое дежурство, которое проходило на удивление спокойно. Казалось, вся школа спит. За исключением героев картин, которые иногда прикрывали глаза от яркого света палочки.

Никого нет. Вот и хорошо. Может, ученики наконец-то приучились к дисциплине? Давно пора.

Фил почти не разговаривал. Иногда он кидал какие-то общие фразы. Из вежливости. Гермионе же было всё равно. Она бы только разозлилась, если бы кто-то начал к ней лезть с бессмысленными разговорами. Не сейчас. Не надо.

Обход проходил быстро. Остались только нижние этажи, подземелье. Теперь Гермиона шла впереди. Фил как-то отстал, завязывая шнурки. Шаг, ещё один. Какой-то звук. Девушка направила в сторону шума палочку. Чья-то широкая спина и... белобрысая башка. Парень поворачивается к своей разоблачительнице. Из-за его спины выглядывает немного растрепанная Пэнси Паркинсон, которая мгновение назад была прижата к стене. Но, кажется, она была весьма довольна своим положением.

— Что за? Ты кто такой? — глаза Малфоя начали привыкать к яркому свету. — Грейнджер? Какого хрена ты тут шляешься?!

Белый свет от палочки отражался в глазах слизеринца, которые были открыты настолько широко, что, казалось, вот-вот выпрыгнут. На голове ещё больший беспорядок, чем обычно. Руки сжаты в кулаки. Рубашка наполовину расстегнута, можно увидеть вздымающуюся грудь парня. Почувствовать его тяжелое дыхание. Малфой в бешенстве.

Фу, Гермиона. Прекрати смотреть. Это отвратительно.

— Не забывай, ты разговариваешь со старостой, — девушка указала на маленький значок на своей мантии. Голова высоко поднята, спина прямая. Да уж, гордости ей не занимать.

— И что? Мне глубоко насрать, Грейнджер. Хоть сто таких на себя нацепи. Не понимаю, как такую как ты могли назначить старостой школы? Видно старуха совсем двинулась. С этой новой политикой начали слишком много внимания уделять всякой... грязи, — Драко поморщился. — Но раз уж на то пошло, я, вообще-то, тоже староста. Так что отвали!

— Гермиона, всё в порядке? — когтевранец, только подошедший к ним, кинул растерянный взгляд на Малфоя, потом снова переключил его на девушку.

— Да, — быстро кинула она Филу. А потом, снова поворачиваясь к Драко: — Ты староста своего факультета. И ты не имеешь права разгуливать по школе ночью. Я на дежурстве, прошу заметить. Поэтому вернитесь в свои комнаты по- хорошему! — девушка чувствовала, как злость начинает закипать в ней. Она говорила быстро, будто учила эту речь наизусть и каждый день повторяла перед зеркалом. Главное, не терять уверенность в голосе.

— Не то что? — Драко расплылся в издевательской улыбке. — Что ты мне сделаешь? Пожалуешься святому Поттеру? Запомни, никто мне не указ. Тем более ты, поганая грязнокровка!

— Минус пятнадцать очков Слизерину, — Гермиона произнесла это с огромным наслаждением. Черти внутри ликовали.

— Что ты сказала, овца? — Малфой подлетел к ней с такой скоростью, что гриффиндорка невольно пошатнулась. Но быстро взяла себя в руки. Подбородок выше, упрямый взгляд. Да, именно так.

— Что слышал.

— Да ты хоть знаешь, что я сейчас сделаю? — голос тихий, но до ужаса страшный. Драко наклонился к ней так близко, что, казалось, этот взгляд в одно мгновение сожжёт Гермиону, оставив только горстку пепла и её значок старосты.

Соберись. Не подавай виду. Одни пустые угрозы. Как и он сам. Пустой.

— Знаю. Ты и твоя... подруга немедленно отправитесь по своим комнатам. Пятнадцать очков могут стать тридцатью в одно мгновение. И поверь мне, Малфой, я это сделаю с превеликим удовольствием, — Гермиона не узнавала себя. Столько уверенности и злобы в этих словах. Она мысленно похлопала себя по плечу.

Пэнси возмущённо фыркнула. Казалось, Малфой уже начал забывать, что она здесь. Его глаза всё ещё были направлены на Гермиону. Война взглядов продолжалась достаточно долго. Это напоминало игру в гляделки. Никто из двоих не моргал, а только прожигал своего оппонента бесконечной яростью, что так сильно пылала внутри каждого из них. Казалось, ещё немного, и они набросятся друг на друга и уничтожат. Просто уничтожат. Гермиона слышала скрип его зубов. Его кулаки сжались сильнее, ногти впились в ладонь. Всё выглядело так, будто Малфой сдерживает себя, чтобы не ударить её. Прямо тут. При всех.

— Гермиона, пошли, — Фил схватил её за руку, буквально силой выдергивая из- под взгляда Драко. — Нам пора. Мы сделали своё дело, очки сняты. Нет смысла больше здесь оставаться, — лицо парня немного побелело. Фил боялся Малфоя. Даже сейчас, видя этот взгляд со стороны, когтевранец ощущал его ярость, которая щекотала нервы.

— Послушай своего дружка, — Паркинсон оживилась. — Валите отсюда оба, — она положила руку на плечо Малфоя, но всё ещё не смела полностью показаться из-за его спины.

А двое молчали. Продолжая смотреть. Ненависть и презрение. Друг к другу. Те самые, что сопровождали их с первого курса. Фил начал силой тащить Гермиону к лестнице. Она шла, медленно перебирая ногами, но взгляд её всё ещё был прикован к Драко. Нет, эту битву она не могла проиграть. Не смогла снова уступить слизеринцу. Хотя сегодня её день. Гермиона сняла баллы, как долго она этого ждала. Сделав шагов десять, девушка всё же отвернулась от парня и гордо зашагала в сторону выхода. Малфой молча смотрел, как двое старост удаляются, растворяются в темноте, пока их фигуры окончательно не скрылись, завернув в сторону лестниц. Он очнулся, только когда Паркинсон коснулась его руки. Вздрогнул.

— Вот сучка. Да как она смеет. Размахивает тут своим значком. Будто мы не знаем, что за ним скрывается... грр... дрянь, — девушка продолжала щебетать, не замечая, что Драко её не слушает.

— Заткнись, — глухо сказал Малфой. Он развернулся и зашагал в сторону своей комнаты. Ярость переполняла его. Казалось, ещё хоть одно слово, и он размажет эту грязнокровку по стене. Да любого. Любого, кто сейчас сделает что-то наперекор ему. На обжимания с Пэнси уже не осталось желания. Несколько длинных шагов и Малфой ускользнул в гостиную.

Паркинсон, помедлив мгновение, побежала за ним. Не было ни малейшего желания оставаться в тёмном коридоре одной.