Глава 8
Кэрол не находила себе места. Она искала Джесси глазами среди лагеря, чувствуя нарастающее беспокойство.
— Эмми, — позвала она, оборачиваясь.
— Да? — отозвалась девушка.
— Ты не видела Джесси? —
Эмми замялась, покачала головой.
— Нет, с утра не видела… Пойду спрошу у Андреа и Мегги.
Мегги у костра резала хлеб, Андреа наклонялась к котелку с супом.
— Джесси? — переспросила Андреа, вытирая руки. — Нет, не видела с утра.
— И я нет, — подтвердила Мегги, обмениваясь с Андреа встревоженным взглядом.
Дерил сидел в стороне, точил стрелу. Его лицо — как всегда суровое, но руки работали размеренно, точно.
Андреа подошла сзади:
— Диксон. Джесси ещё спит? Уже обед почти, а её никто не видел.
Дерил даже не обернулся.
— Спит, наверное. Проверь, если так волнует.
Андреа откинула полог палатки. Хотела просто убедиться — Джесси точно спит, всё в порядке. Но что-то заставило её подойти ближе.
Тело Джесси лежало неподвижно, будто изваянное. Лицо бледное, губы сухие. Андреа осторожно коснулась её плеча… и отдёрнула руку.
"Горит… чёрт… Она как уголь — вся кожа пышет, как пламя…"
— Хершел! — выдохнула она и вылетела из палатки.
У костра Рик стоял рядом с Хершелом. Он что-то рассеянно мешал в миске, слушая разговор Кэрол и Мегги. Мысли его были далеко… у той руки, что выскользнула из его ладони прошлой ночью.
— Хершел, скорей! — влетела Андреа. Глаза её были полны ужаса.
— Что? — нахмурился он, повернувшись.
— Это Джесси… Ей плохо. Очень плохо. Жар. Она не двигается…
Рик сразу поднял голову.
— Что с ней? — его голос стал грубее, напряжённый. В груди — глухой удар страха.
Хершел кивнул Патрисич — она уже собирала свою аптечку.
— Отис, со мной, — бросил он и направился к палатке Дерила.
Рик уже не стоял. Он шёл за ними, сердце стучало в висках. "Не смей… Не сейчас. Не она. Не Джесси…"
Каждый, кто услышал это имя — замер. В лагере начали перешёптываться, пока Хершел с Патрисией исчезали за пологом палатки.
А Джесси… всё ещё лежала в темноте, между жаром и холодом, между тьмой и последним усилием удержаться.
Рик зашёл в палатку последним. Внутри было душно от тревоги и горячего тела Джесси. Она лежала неподвижно, словно сломанная фарфоровая кукла. Щёки — белее простыни. Губы — потрескавшиеся, безжизненные. Глаза прикрыты, ресницы едва дрожали.
"Вчера всё было нормально…"— мысли Рика были спутаны. — "Она шутила. Смотрела в глаза. Вела меня через лес. Что случилось за ночь?.."
Он не осознавал, что сделал шаг ближе, пока не почувствовал жар, исходящий от неё — невообразимый, удушающий. Джесси будто горела изнутри.
— Патрисия, живее, — хрипло сказал Хершел, доставая термометр и кладя его под мышку Джесси. — Если не собьём жар — кровь начнёт сворачиваться. Почки сдадут.
Рик замер, глядя, как Хершел сжав челюсть, впрыснул Джесси обезболивающее и жаропонижающее.
Патрисия поставила у изголовья таз с холодной водой, начала осторожно смачивать тряпку и протирать ей лоб, виски, ключицы.
— Сорок один и семь… — произнёс Хершел, проверяя градусник. Его голос прозвучал, как приговор. — Это уже опасная черта.
Он посмотрел на Рика, впервые с тревогой. — Если не спадёт — начнётся бред. Судороги.
Рик сглотнул. Сердце будто зажали клещами. Он подошёл ближе, сел рядом, глядя на Джесси.
"Ты боролась за всех. А теперь лежишь, как будто сдаёшься… Нет, чёрт. Не смей. Не сейчас. Не мне тебя терять."— гремело у него в голове.
Он взял её руку — холодную, влажную от лихорадочного пота — и медленно прижал к своей груди.
— Джесси… — прошептал он, тихо, почти неуверенно.
— Если ты уйдёшь сейчас, я… я не выдержу.
Но она не ответила. Только жар её тела бил сквозь пальцы, будто последняя граница между жизнью и тьмой.
Протирание не помогали. Хершел вытер пот со лба, осмотрел плечо — с ним всё было хорошо. Ни гноя, ни покраснения, ни воспаления. Других ран не было. Но температура всё равно поднималась.
— О Господи… — прошептала Патриция, и в её голосе была уже не тревога — страх. — Ей срочно нужно сбить температуру. Уже 42. Кровь сейчас начнёт сворачиваться.
Хершел снова воткнул шприц, уже с большей дозой. Его пальцы дрожали. Он знал, что действует на грани допустимого.
— Рик, нужна вода. Холодная. Срочно. У нас меньше получаса до отказа почек!
Рик выскочил из палатки, будто за ним гналась сама смерть. Он не чувствовал ног под собой, не слышал, как его окликали. Голова гудела от ужаса. 42. Сорок два, чёрт возьми. Это не просто цифра — это смертный приговор.
"Она умирает. Прямо сейчас. Я её теряю. Нет, чёрт, нет!"
— Карта! — выдохнул он, выбегая из палатки. — Где карта, мать вашу?! Нужна река, ручей, источник — хоть что-нибудь!
Он почти налетел на Дейла.
— У меня в трейлере! — сориентировался тот и побежал за ним.
Рик трясущимися руками разложил карту, взгляд метался, пальцы сжимались в кулаки.
"Пожалуйста, хоть что-то рядом… хоть что-то…"
— Вот! — ткнул Дейл. — Ручей. В двух милях к югу. Лес, но добраться можно.
Рик рванул наружу. Его дыхание сбилось, сердце колотилось в горле.
"Держись, Джесси… я иду. Только не смей умирать. Не смей…"
— Хершел, температура растёт… Она сейчас сгорит изнутри! — Патрисия глянула на градусник. — 42,1… Господи, 42,1!
Трясясь, она сменяла компрессы, но те тут же становились горячими, как угли.
Рик влетел в палатку, как буря.
— Положите её мне на спину! — бросил он. — Ручей в двух милях, но через лес. Машина не пройдёт.
Хершел молча кивнул, лицо каменное, движения точные — помог аккуратно закинуть обмякшую Джесси на плечи Рику. Её тело было обжигающе горячим. Рик почувствовал это сразу, и в нём что-то оборвалось.
— Только успеть… только чтобы помогло… держись, Джесси… — бормотал он, срываясь с места бегом в лес.
"Она горит… я чувствую, как будто огонь через мою спину проходит…"
Хершел бросил взгляд на Патрисию.
— Оставайся здесь. Готовь всё, если мы вернёмся.
Патрисия только кивнула, глаза мокрые, губы дрожали.
— Ой, беда… ой, беда…
Дерил подошёл, нахмуренный.
— Что случилось?
— Джесси. Она умирает. Температура уже 42,1 и растёт… — Патрисия вытерла глаза.
— И что это значит? — Дерил сжал кулаки.
— Это значит… её кровь начинает сворачиваться. Это смертный приговор, — выдохнула Патриция.
Дерил молчал. Его пальцы сжались ещё крепче.
"Только не она…"
Когда в лагере прошёл слух, что Джесси умирает — слова "смертный приговор" будто сорвались с ветром, подхватились между палатками и осели тяжёлой пеленой в каждом уголке.
Люди перестали шептаться, просто молчали. Даже дети, будто чувствовали — тишина сгущается.
Кэрол гладила Софи по волосам, но взгляд её был направлен в пустоту. Она вспоминала, как Джесси вытаскивала её с дочерью из той переправы, как закрывала спину, когда казалось — выхода нет.
Мэгги держала Бет за плечи — крепче, чем нужно. Та не жаловалась, только с тревогой смотрела в сторону, где исчез Рик.
— Она сильная, — тихо сказала Андреа, стоя с Гленном у костра. — Слишком сильная, чтобы вот так сгореть…
— Сильные и уходят первыми, — пробормотал Гленн, почти неслышно. — Мы видели.
Шейн мрачно курил, опершись на дерево, смотрел в сторону, где скрылись Рик и Хершел. Он не сказал ни слова.
"Если она умрёт — Рик сломается."— думал он.
Даже Лори, несмотря на своё напряжение, стояла в стороне, молча. В её глазах читалась паника.
Дерил не сидел — он ходил кругами, бормоча под нос, проверяя арбалет, будто пытаясь что-то исправить.
"Если бы знал — не взял бы её с собой тогда. Может, перегрелась. Может, зараза. Может, я виноват…"
С каждой минутой лагерь будто выцветал, тишина сгущалась, и только потрескивание костра и шорох ветра напоминали, что мир всё ещё жив. Но Джесси — могла уже нет.
Рик бежал, спотыкаясь, с дыханием в горле, будто легкие вот-вот лопнут. Ноги гудели, позвоночник ломило от веса, но он не останавливался. Он чувствовал, как тело Джесси становилось тяжелее — не от массы, а от страха. Хрупкое, горячее, будто тлеющее в его руках.
— Пожалуйста, — прошептал Рик, не разбирая слов, лишь мысленно умоляя. — Только держись… ещё чуть-чуть…
Когда между деревьями мелькнула полоска воды, Рик будто заново наполнился воздухом. Он сбросил пистолет в траву, не замедляя шаг, и ворвался в ледяную реку вместе с Джесси.
Вода обожгла, ударила в грудь, но он уже не чувствовал холода — только жар ее тела. Он аккуратно, почти нежно, снял её со спины. Тело Джесси, будто лишённое воли, медленно начинало уходить под воду.
— Нет… нет… — пробормотал Рик и схватил её крепче.
Он держал её в воде, одна рука под спиной, другая сжата у груди — чтобы контролировать дыхание, пульс, тепло. Он гладил её по ключице, по щеке, будто мог передать свою силу.
— Давай же… Джесси… Чёрт возьми, только не ты…
Вода была ледяной, как смерть, но он надеялся, что именно она сможет вырвать её обратно.
Сердце билось в ушах. Всё исчезло — только он и она.
"Вернись ко мне. Я только начал тебя чувствовать…"
Хершел вбежал в реку почти без промедления, лицо его было сосредоточенным, но в глазах горело отчаяние. Он быстро достал градусник, сунул под мышку Джесси и ждал — эти секунды длились как вечность. Потом посмотрел — 40,2.
— Спадает… — выдохнул он с таким облегчением, будто сам вернулся к жизни. — Температура спадает.
Он сразу начал отдавать команды, почти машинально, чисто как врач:
— Теперь главное — не дать переохладиться. Держи её выше, Рик, держи крепко. Мы почти вытянули её…
Но Рик уже ничего не слышал. Он замер, прижав Джесси к себе, словно боялся, что если отпустит — она исчезнет. Он слышал только одно: температура спадает. Остальное — шум воды, хруст шагов Хершела, шелест ветра — стало фоном.
И тут Джесси начало мелко трясти. Рик почувствовал дрожь — сперва едва заметную, потом сильнее. Он увидел, как её пальцы сводит судорогой, и в глазах мелькнула паника.
— Быстро из воды! — крикнул Хершел, уже бегая к аптечке, стоявшей на берегу. — Быстро, Рик, переохлаждение начинается!
Рик выбрался на берег, ноги не слушались, но он не выпустил Джесси ни на миг. Он сам дрожал всем телом, вода капала с волос, одежды не чувствовалось вовсе — только холод и Джесси в его руках. Он опустился на колени у травы, а Хершел уже был рядом, воткнул шприц, потом ещё один — растворитель, антикоагулянты, жаропонижающее. Градусник снова — 37,7.
— Хорошо… очень хорошо… — бормотал Хершел, не отрывая взгляда от Джесси. — Мы её вытянули…
Рик сидел, сжавшись, как раненый зверь, прижимая Джесси к груди. Он замёрз до костей, но даже не думал просить о пледе или сухой одежде. Всё, что имело значение — она жива.
Он даже не чувствовал, как из глаз текли слёзы — не от боли, а от какого-то дикого, нечеловеческого облегчения.
"Ты не ушла… ты не оставила меня…"— думал Рик, глядя в её побледневшее, но ещё тёплое лицо.
Рик шёл медленно, аккуратно, будто каждый его шаг мог снова нарушить хрупкое равновесие между жизнью и смертью. Джесси была без сознания, но уже не обмякшая, как тряпичная кукла — теперь в её теле чувствовалась жизнь, хоть и слабая, как отблеск угасающего пламени. Он прижимал её к себе так, словно сам своим теплом удерживал её здесь, в этом мире.
Рядом шагал Хершел, тяжело дыша после всего пережитого. Его голос был хриплым, усталым:
— Рик… я до сих пор не могу понять, почему температура так резко поднялась. Рана на плече заживает, воспаления нет. Никаких других следов — ни укуса, ни инфекции, ни лихорадки… ничего. Я всё проверил.
Рик сжал Джесси сильнее, пальцы едва не дрожали. Он посмотрел на старика, взгляд тяжелый, иссечённый бессонными ночами и болью:
— И что это может быть?
Хершел только покачал головой, и в этом движении было больше тревоги, чем он мог бы выразить словами:
— Я не знаю, Рик… честно. Температура просто поднялась… без причины. Или без причины, которую я могу распознать. Такое… не должно происходить.
— Может, это психосоматика? Шок? Что-то, что мы не видим?
— Может… может быть. Но на такой уровень — 42 — нет, это не просто стресс. Там бы организм сдался. А она… держалась. Как будто кто-то изнутри сражался за неё.
Рик молчал. Только дыхание Джесси в его руках, редкое и тихое, говорило ему, что она всё ещё здесь. Он посмотрел на неё и прошептал почти неосознанно:
— Главное, что ты со мной… остальное мы выясним потом.
И они продолжали идти сквозь лес, сквозь страх, сквозь неведомую опасность — унося Джесси обратно к свету, к жизни.
Как только Рик появился на опушке лагеря, все замерли. Он был насквозь мокрым, волосы прилипли ко лбу, одежда липла к телу. Рядом шагал такой же промокший Хершел, уставший, но не отпускавший взгляд от девушки на руках у Рика.
Джесси была бледна, без сознания, её губы посинели от холода, но грудь едва заметно поднималась — она дышала. Этого было достаточно, чтобы у многих перехватило дыхание.
Дерил шагнул вперёд, будто инстинктивно:
— Жива? — его голос был хриплым, срывающимся от тревоги.
Рик только кивнул, не сказав ни слова. Он прошёл мимо, не глядя ни на кого. Люди расступались, словно сами ощущали: каждое мгновение сейчас на вес золота. Его мокрые шаги были слышны даже на мягкой земле.
Он поднялся в трейлер Дейла, неся Джесси так, будто она могла рассыпаться у него на руках. Осторожно, как нечто бесценное, он уложил её на узкую кровать, прикрыл одеялом, а потом опустился рядом на корточки, всё ещё не отпуская её руку.
Снаружи все молчали. Тишина была глухой, тревожной. Никто не осмеливался сказать ничего, только обменивались взглядами: Бет стиснула губы, Мэгги обняла Карла, Кэрол прижала к себе Софию. Даже Шейн стоял молча, хмуро глядя в сторону трейлера.
Хершел вышел следом и просто произнёс:
— Температура спала. Но мы до сих пор не знаем, почему она поднялась… или повторится ли это.
Слова повисли в воздухе, и никто не знал, что страшнее — то, что Джесси чуть не умерла, или то, что они не понимали, почему.
Спустя сутки, когда солнце едва прокралось в узкое окно трейлера, Джесси медленно открыла глаза. Мир сначала был размытым, звуки — глухими, но она ощущала тепло — не только одеяла, но и чего-то рядом. Жизнь возвращалась не рывком, а дрожащим шагом.
Её взгляд скользнул по потолку, по стенам, затем вниз — и она увидела свою руку. Её держал Рик. Он дремал, сидя на стуле рядом с кроватью, его пальцы были обвиты вокруг её — крепко, будто боялся снова потерять. Его лицо уставшее, с отголосками тревоги и бессонницы.
Джесси тихо вдохнула и приподнялась на локтях. Не резкий толчок — скорее медленный, уверенный подъём, будто организм решил: 'Я не сдаюсь"
Рик тут же проснулся — он чувствовал каждое её движение, как будто был настроен только на неё. Его глаза тут же встретились с её. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга.
— Ты… — начал он хрипло, но осёкся.
— Я в порядке, — сказала Джесси тихо. И правда, в её голосе была уверенность, и даже некая странная ясность. Словно всё, что случилось, очистило её от боли, страха, сомнений. Она словно родилась заново.
— Ты чуть не умерла, — прошептал Рик, не отпуская её руки.
— Но не умерла, — ответила она, посмотрев ему в глаза.
Он кивнул, и в его взгляде впервые за долгое время мелькнула надежда.
За стенами трейлера всё ещё царила тревожная тишина. Но для Рика в эту минуту существовал только этот голос, только эта рука в его ладони и только один факт — Джесси пришла в себя.
Рик осторожно обхватил Джесси за талию, помогая ей подняться. Она шатнулась, но удержалась на ногах, положив ладонь ему на грудь, словно проверяя: "Ты рядом? Ты настоящий?"
— Я в порядке, — повторила она, чуть тверже.
Но Рик будто не услышал. Он продолжал поддерживать её, одной рукой придерживая под локоть, другой — на спине. Его лицо было сосредоточенным, серьёзным. В каждом его движении читалось: "Ты чуть не умерла, и я не позволю тебе упасть снова".
— Рик… — мягко позвала она, поймав его взгляд. — Тебе лучше быть со своей семьёй.
Рик чуть сжал челюсть. В его глазах блеснуло что-то острое — не злость, не боль, не страх. Скорее — усталость. Глубокая, изнутри.
— Ты сама знаешь, — ответил он почти шепотом, — что моя семья развалилась.
Слова зависли в воздухе. Не обвинение, не жалоба — просто факт. Сухой, хрупкий, как мёртвый лист в руке.
Они смотрели друг на друга — двое людей, переживших слишком многое, чтобы позволить себе быть слабыми, и слишком живых, чтобы перестать чувствовать.
Тишина между ними не была неловкой — она была настоящей.
Когда дверь трейлера открылась, утренний свет мягко осветил их силуэты. Рик шел рядом, чуть позади, готовый подхватить Джесси, если она вдруг оступится. Но она стояла уверенно — бледная, с упрямым блеском в глазах, будто смерть так и не смогла найти в ней слабое место.
Кэрол подлетела первой, глаза блестели от слёз облегчения.
— Джесси! Господи, ты как? — обняла её крепко, осторожно, будто боялась сломать.
— Я в порядке, — шепнула Джесси, едва улыбнувшись.
Тут же подошёл Дерил. Молча. Он просто стоял, глядя на неё, скрестив руки. Не суетился, не бросался словами.
Джесси смотрела на него несколько секунд, затем слабо усмехнулась.
— Дикарь, — сказала она с теплом. — Скучал?
Хриплый смешок рванулся где-то рядом, но не от него. Дерил не ответил. Он просто посмотрел в глаза — по-своему, тихо, глубоко. И этого взгляда хватило, чтобы Джесси поняла: "Он скучал. Очень."
Она кивнула, как бы говоря: "Я знаю. И я тоже"
А рядом стоял Рик — молчаливый, вытертый ветром и временем. И в тот момент он понял: Джесси нужна была не только ему.
У костра царила тишина — не тяжелая, просто в ней звучала усталость. Люди ели молча, переглядывались, но будто не решались говорить. Джесси это почувствовала сразу.
— Вы чего такие унылые? — вскинула брови, оглядев всех. — Эй, хотите, расскажу, как мы с командой в прошлой жизни наелись травки прямо на смене?
Рик усмехнулся и пробормотал:
— Звучит как уголовка....
— А то, — подмигнула Джесси, чуть откинувшись назад. — Значит так: приносит как-то один умник на часть брауни и еще кучу вкусняшек. Мы, естественно, голодные как черти — на смене были сутки — заточили все это в два счета.
Шейн покачал головой:
— Вы что, едите то, что вам дают? Мы такое сразу выбрасывали.
— Ага, потому что пожарных любят больше, чем копов, — хмыкнула Джесси. — У нас даже повар был… с характером.
Кто-то засмеялся. И Джесси продолжила, воодушевившись:
— Так вот. Кэп наш — единственный, кто не ел. У него диабет. И он как-то сразу начал замечать, что с нами что-то не так. А мы... ну... Я пыталась поймать невидимого дракона, кто-то пел гимн под губами, кто-то сидел в углу и шептал про "голоса предков". Кто то с ведром воды ходил, потому что был уверен, что мы на корабле.
— Ох ты ж... — хохотнула Андреа.
— Но главное — вызов! — продолжила Джесси. — Мы приезжаем… И что думаете? Мы стали великанами. Потому что женщины стали крошечными! А это, как выяснилось, был детский конкурс красоты.
— О, Господи… — Карл захохотал так, что чуть не подавился.
— А кэп нас всех снимал на видео. Потом каждый год ставил его как наказание — на экране, с чипсами, типа "Смотрите, как работает ваша смена".
Она рассмеялась, заразительно и легко.
— Я, кстати, того дракона так и не поймала, — добавила Джесси, закусив губу и подмигнув Рику.
Все уже смеялись — искренне, с облегчением, с благодарностью. Потому что в этой истории была жизнь. Та, что осталась до всего этого ужаса. И хотя они не могли туда вернуться — на мгновение они были там.
Карл с интересом смотрел на Джесси, его глаза сияли от любопытства:
— А что ещё было у тебя, когда ты была пожарным?
— Оооо, — протянула Джесси, облокачиваясь на колени, — у меня таких историй море. Вот, хочешь — расскажу, как мы в пожарной машине застряли… под высоковольтным проводом?
Карл кивнул так резко, что чуть не пролил воду из своей миски. Джесси улыбнулась и начала:
— Ну, смотри. У пожарных есть такое поверье. Даже не поверье — правило. Никогда, слышишь, НИ-КОГДА не говори "спокойная смена". Это прямо табу. Как только скажешь — жди беды. Самые хреновые вызовы прилетают сразу. Ну, как по заказу.
— Суеверие? — переспросил Гленн.
— Да какое там, это как закон Ньютона. Так вот… — продолжила Джесси. — Один из моих, такой новенький, решил, что это бред. И сказал эту фразу. И не просто когда-то, а в Хэллоуин!
Шейн с Риком переглянулись и одновременно вздохнули.
— Аааа, парни, вы ж копы, вы понимаете, о чём я говорю! — хохотнула Джесси. — Хэллоуин — это тебе не шутки. Мы уже готовились, морально и физически, пахать сутки напролёт. Но… тишина. Всё спокойно. Даже слишком. Мы уже сами не верили, но вроде отделались. Последний вызов — лёгкий. Там мусор горел у торгового центра.
Она махнула рукой, продолжая:
— Ну, поехали мы обратно, сидим в машине, довольные. Кэп наш уже радио переключил на музыку. И тут — БАХ! Он путает передачу, сдает назад вместо вперёд… и сносит столб.
Карл уже наклонился ближе, не отрываясь от рассказа.
— Столб падает, и на нас — высоковольтный провод. Представь себе: огромная железная коробка, наполненная металлом, и на ней — провод под напряжением. Нам нельзя вылезать. И мы понимаем: всё, хана. Один шаг — и тебя зажарит прямо в форме.
— О, чёрт… — выдохнул Дерил.
— Я тебе говорю, мы там молиться начали, и те, кто до этого в церковь не ходил, вспомнили все молитвы. И вот… приезжает вторая смена, чтобы нас вытаскивать. А эти гады не вытаскивают нас! Нет! Они стоят, фоткают нас, смеются и орут: 'Вот это вы влипли!"
Все рассмеялись.
— Так вот, после этого мы ещё месяц в департаменте ходили с прозвищем “Смена идиотов”. — Джесси хохотнула и добавила: — А тот новенький… его потом неделю дежурным туалеты чистить ставили. И ни один раз с тех пор не говорил "спокойная смена". Даже шёпотом.
Смеялись все — даже Рик, даже Андреа. Словно на миг всё вокруг было нормально. На фоне огня и ночного неба, в этом лагере среди хаоса, Джесси снова стала тем, кем была — огнём в человеческом обличье.
Смех потихоньку утих, огонь потрескивал, отбрасывая оранжевые отблески на лица. Джесси смеялась вместе со всеми, но внутри… было пусто и тоскливо.
"Это ведь не моя прошлая жизнь… это моя настоящая. Я уснула у себя дома… и проснулась здесь. Почему? Может, я при смерти в том мире, а всё это — мой бред? Кома? Глюк? Чёрт его знает…"
Она коротко прикрыла глаза, но тут голос Гленна вернул её к реальности:
— А были страшные вызовы? — спросил он с неожиданной серьёзностью.
Джесси открыла глаза. Веселье исчезло с её лица.
— Намного больше, чем смешных, — сухо ответила она. Голос стал ровным, почти мёртвым. — Но был один… после него мы… — она сделала паузу, — мы все напились. Грязно. Прям в зюзю.
Рик бросил взгляд на неё. Карл замер. Остальные тоже затихли.
Лагерь снова замер. Ни шуток, ни улыбок — только потрескивание огня и дыхание ночи. Джесси не смотрела ни на кого, только в костёр. Кулаки у неё были сжаты так крепко, что костяшки побелели.
— Это правда жуткая история… — тихо сказала она. — И я не уверена, что её вообще стоило рассказывать.
— Говори уже, — хрипло сказал Дэрил, без привычной грубости, почти… мягко.
Джесси глубоко вдохнула, словно собираясь с духом, и начала:
— Мы приехали на вызов. Обычный вызов — соседка услышала детский плач. Из канализации. — Она проглотила ком в горле. — Мы проверили всё, осмотрели люки, подвалы, вентиляцию. Ничего. Уже собирались уезжать, и вдруг… снова. Плач. Нет, писк. Слабый, едва слышный. И мы замерли. Мы знали — если сделаем хоть что-то не так, достанем не живого младенца, а его… половину.
Все смотрели на неё, будто она говорила откуда-то из другого мира. Карл вцепился в руку Рика, а тот даже не заметил.
— Мы резали стены, крушили полы, били по трубам… — Джесси сглотнула. — И достали его. Маленького… только родившегося. Ещё тёплого.
Тишина накрыла всех, как саван.
— Мы нашли мать. Девочка. Шестнадцать лет. — Голос Джесси стал колким. — А отец… её отец… не хотел позора. Родила в ванной — он взял младенца и просто… смыл. В унитаз. Как мусор.
Слёзы не текли, но голос дрожал. Дэрил отвёл взгляд. Кэрол прижала руку ко рту. Даже Шейн молчал, сжав губы в тонкую линию.
— С тех пор, — сказала Джесси, — я ненавижу звук текущей воды. Он… напоминает.
Она резко замолкла. Огонь продолжал трещать. И никто ничего не сказал — потому что сказать было нечего. Только взгляд Рика — тёплый, наполненный уважением и болью — остался на Джесси чуть дольше остальных.