Держи меня за руку [ЗАМОРОЖЕНО]

Каждый воспринимает ложь по-своему. Кому-то она кажется невзрачной и неважной, а у кого-то вызывает бесконечное отвращение и злость. Кто-то врет, даже не замечая этого, а кто-то страдает от своей лжи, все равно продолжая лгать. Есть ложь во благо, а есть обыкновенная — гнусная, наглая, полная желчи и яда. Чонгук не любил обманщиков и лгунов, ненавидел даже само слово «ложь», но все равно врал. У него не было выбора, просто не было выбора. Он уже пятый день старается избегать брата. Нет, они не поссорились, просто старшему не надо видеть его состояние. Не сейчас. Не сегодня. Уже третьи сутки темноволосый не спит, съедаемый своими страхами и беспокойствами. Голова нещадно болела, а ноги и руки зудели от многочисленных царапин и синяков. Хотелось просто снять с себя всю кожу вместе с болью и выкинуть её далеко-далеко.

       Вчера он спас Хосока от нападения бандитов. Пришлось разбить окно в школе, чтобы красноволосому позвонил директор и вызвал к себе. Подростку, конечно же, влетело, но брат остался жив и это бесконечно радовало.

       Будильник громко запиликал, поднимая по всей квартире до дрожи неприятную трель и побуждая все еще спящих людей продрать свои глазенки. С тихими ругательствами выключив бесящих кусок пластмассы и микросхем, Гук сел в кровати и уставился мрачным взглядом в противоположную стену. Он сегодня не заснул. Опять. С недавних пор он стал ставить будильник на час раньше, чем это делал старший. Брюнет быстро готовил завтрак на обоих, умывался, собирал свои вещи и уходил гулять по тихим, еще не проснувшимся улицам. Спрашивается, зачем ему будильник, если он не спит? Все просто, каждую ночь он так сильно погружался в свои мысли, что лишь трель по утрам давала ему понять, что уже пора подниматься. Звонить Юнги было бессмысленно — он не поднимет. Пару дней назад его родители узнали, что он курит и отправили беднягу в какой-то оздоровительный санаторий.

       «Телефон туда брать нельзя, у них там такое дурацкое правило» — как объяснил Мин во время их последней встречи. — «Но ты не отчаивайся, я вернусь через пару недель!»

       Воздух белыми облачками вылетал изо рта Чонгука, рассеиваясь в тишине города. Холодало. Подросток спрятал руки в карманах куртки и втянул спрятал нос в мягком шарфе серо-голубого цвета. Этот шарф ему связала бабушка на прошлый Новый год и Гук до сих пор его носит. В последнее время он стал чересчур ценить прошлое и родственников. Нет, родных он ценил и раньше, но теперь это стало как-то… странно, совсем не похоже на него. Теперь даже старая фотография, которую темноволосый раньше не замечал, вызывала у него кучу эмоций. Возможно, все связано с его теперешним состоянием. Каждую секунду брюнет проживал с болью, его как будто разрывало на куски. Нет, больше похоже на ощущение человека, которого медленно растягивают на дыбах, разрывая мышцы и заставляя кричать в голос от боли. Но Чонгук молчал и продолжает молчать. Слишком много жертв, но по другому — никак. Накануне он спас Тэхёна от несчастного случая. В тот день на дороге проводились какие-то работы и там использовали горячую воду, подросток и сам не знает, для чего. Эта вода должна была ошпарить Кима, но Гук прошел ближе, чем пепельноволосый и в итоге получил небольшой ожог на руке. Парень, конечно же, не узнал темноволосого, тот надел на лицо маску. Тогда брюнет быстро сбежал оттуда и потом целый скулил в ванной, охлаждая руку в холодной воде и обрабатывая ожог. Хосок так об этом и не узнал, Чонгук старался скрывать бинты под длинными рукавами. Старший лишь заметил более скованные движения младшего, но тот лишь отмахнулся и попросил не заморачиваться на этот счет.

       Впереди показалась верхушка главного здания школы. Подросток подошел к запасному выходу и выудил из кармана куртки небольшой ключик, открывая металлическую дверь. Он сделал этот дубликат ещё несколько месяцев назад, когда ему предоставилась возможность. темноволосый не часто использовал его, лишь когда ему требовалось побыть одному в тишине. Это был как раз такой случай. Любимым местом школьника являлась библиотека. Она была довольно-таки обширной и вся заставлена стеллажами с книгами, но был в ней один укромный уголок, где стояли пара кресел и небольшой столик. Библиотеку, как ни странно, никогда не закрывал на ночь, даже на каникулах она по-прежнему была открыта, Гук проверял. Подросток с ногами устроился в большом и удобном кресле, укладывая голову на колени и прикрывая глаза. Тишина. По воздуху летал легкий аромат старых книжных страниц, смешанный с запахом новых глянцевых журналов. В прошлом году здесь работала миловидная пожилая женщина, но она уже ушла на пенсию. А жаль, брюнету она нравилась, такая тихая, спокойная, и совсем не ворчливая.

       Вчера Чонгук решил, что если он вновь начнет носить перчатки, то больше никто не пострадает, но те странным образом сами слетали с рук подростка вновь и вновь. Он даже пытался пришить их к рукавам одежды, но нитки рвались, словно бумага, и Гук вновь спасал кого-то. Это все очень странно, как будто сама смерть специально тащила его к определенному человеку, как бы показывая «вот, смотри, это моя следующая цель, но ты все еще можешь это исправить и спасти невинную душу». Это пугало. Есть ещё кое-что, что тревожило темноволосого. Каждый раз, когда он касался Хосока, то ничего не видел. Абсолютно ничего. Просто перед глазами мелькала черная пелена и подросток вновь возвращался к реальности. Следовало бы порадоваться, брату ничего не грозит, но чувство беспокойства по-прежнему съедало существо брюнета, с каждым разом лишь усиливаясь. Это сводило с ума, медленно и верно.

       В голову что-то стукнуло и Чонгук очнулся от своих мыслей, прислушиваясь. По коридору кто-то шел и этот «кто-то» направлялся к школьнику. Глаза быстро забегали из сторон в сторону, в поисках пути спасения. Взгляд упал на окно, откуда на него смотрел школьный сад, полный опавшей листвы. Библиотека находилась на первом этаже, так что проблем с приземлением быть не должно, но открытое в шесть часов утра окно могла насторожить утреннего «гостя». Выбирать не приходилось. Тихо отворив оконную раму, Гук сначала сбросил на траву рюкзак и лишь потом спрыгнул сам, постаравшись как можно сильнее прикрыть окно. В ту же секунду в библиотеке хлопнула дверь и подросток быстро кинулся за угол, утягивая за собой рюкзак. Как ни странно ситуация не вызывала у «нарушителя» страх, лишь веселье и небольшую радость. Оперевшись на холодную каменную стену спиной, темноволосый скатился вниз, пытаясь отдышаться, и откинул голову назад, устремляя свой взор на чистое, без единого облачка голубое небо. Это было странно для осени, но брюнет не любил когда все что по сценарию. Уроки начнутся через час, значит скоро в школу начнут подтягиваться другие ученики и Гук не хотел бы с ними пересекаться. Посидев так пару-тройку минут, школьник поднялся с земли и закинул лямку рюкзака на плечо, направляясь к главному входу в школу.

— Самое время зайти в школу официально, — усмехнулся Чон и натянул рукава толстовки по самые костяшки, скрывая многочисленные синяки и ссадины.

***

       «Может, стоило все-таки остаться дома?» — этот вопрос Чонгук задавал себе уже на протяжении трех часов нахождения в школе.

       Еще с первого урока его начала мучить сильная головная боль и слегка подташнивать. Теперь каждый второй человек, даже незнакомый, спрашивал про его самочувствие. Конечно, с таким цветом лица и физиономией ходят лишь полуживые люди или зараженные смертельным вирусом неудачники.

— Со мной все в порядке, — отмахнулся Гук от очередного особо волнительного и уткнулся лицом в сложенные на парте руки, прикрывая глаза.

       «Нихера не «в порядке»!» — кричал его внутренний голос, но брюнет предпочитал его не слушать, ибо ничего нового он не скажет. Подросток и сам понимал, что нормальным самочувствием это не назовешь, однако торчать в медпункте не хотелось, да и медсестра обязательно сообщит об этой «проблеме» Хосоку. Она уже давно положила взгляд на его брата, и даже информация о том, что предмет её воздыханий занят — ей не помеха. Волновать красноволосого совсем не хотелось, да и медсестра вызывала сильную неприязнь. Девушке было лет двадцать восемь, она даже была старше парня, и она могла бы быть очень даже милой, если бы не куча макияжа на лице и вызывающая одежда. Медицинский халат, который по длине был на две ладони выше колена, был самой длинной деталью её гардероба, причем всего.

       В глазах на секунду потемнело, но Чон не обратил на это никакого внимания. Это случалось не впервые за этот день. Всего за три часа нахождения в школе ему приходилось несколько раз закрывать глаза и облокачиваться на стену, чтобы не упасть на пол и не потерять сознание. Тем не менее, показывать кому-либо свою слабость темноволосый не собирался. Было неимоверно жарко, несмотря на холодную осень, и немного подташнивало, заставляя чувствовать дискомфорт. Учитель что-то монотонно говорил, угнетая обстановку, но Гуку было все равно, он даже не пытался что-либо понять.

— Чонгук, выйди к доске и напиши формулу данного раствора, — сказал мужчина и сел на своё место.

       Подросток поднялся на ноги и направился к доске через весь класс. Каждый шаг отдавался болью в висках, давался все труднее и труднее. В ушах загудело и голоса одноклассников смазались, превращаясь в неразборчивый и неприятный гул. Перед глазами поплыло и доска впереди превратилась в одно темное пятно, заполняя собой весь обзор. Ноги подкосились и брюнет упал на пол, теряя сознание и проваливаясь в липкую тьму.

***

       Пробуждение после обморока всегда было для Гука болезненным и неприятным. Он чувствовал себя полностью выжатым и потрепанным. Голова по-прежнему раскалывалась и тошнота никуда не пропала, в глазах все до сих пор было размыто и не давало школьнику понять, где он находится.

— О, ты уже очнулся? — раздался сбоку немного писклявый женский голос. — Как себя чувствуешь?

       Темноволосый с трудом приподнялся на кровати и сфокусировал взгляд, тут же различая накрашенное лицо школьной медсестры. В нос ударил приторно сладкий аромат духов и подросток поморщился, пытаясь ускользнуть от этой вони. Девушка вновь улыбнулась и положила руку ему на лоб, слегка царапая длинными ногтями нежную кожу.

— Твои одноклассники так за тебя испугались, когда ты упал в обморок прямо посередине класса, — пролепетала медсестра и отошла от него, садясь за стол и заполняя какие-то бумаги. — У тебя небольшая температура и слабость. Директор позвонил твоему брату, чтобы он приехал за тобой и забрал. Мне кажется, тебе лучше пару дней побыть дома и отдохнуть.

— Чонгук, откуда у тебя все эти царапины и синяки? Твой брат знает о них?

— Нет, и не должен, — хмуро сказал школьник.

— Как давно директор звонил Хосоку? — спросил Чон, стараясь не замечать интонацию, с которой девушка говорила о красноволосом. — И сколько я здесь лежу.

— Ну, в медпункте ты находишься примерно час, а твоему брату позвонили где-то минут десять назад, но он сказал, что скоро приедет, — сказала она и добавила после пары минут молчания. — Он очень беспокоится о тебе, Чонгук.

       Подросток ничего не ответил и откинулся на белоснежную подушку, игнорируя тупую боль в висках. Он не понимал, зачем они позвонили парню и попросили его приехать, если брюнет сам в состоянии добраться до дома, без посторонней помощи. Было глупо с их стороны беспокоить Хосока и вырывать его с работы из-за такого пустяка. Гук не считал свое здоровье чем-то особо важным, но и беспокоить брата он не хотел. Он уже несколько дней избегал старшего, но теперь ему придется встретиться с ним.

       Красноволосый приехал через пять минут. Запыхавшийся и взволнованный, он забежал в медпункт и стал оглядываться по сторонам. Он успокоился лишь когда увидел младшего. Медсестра убрала руку со лба темноволосого и подошла к парню, как бы невзначай касаясь своей рукой его руки.

— Чонгук в порядке, ему просто нужно отдохнуть дома пару дней и будет как новенький, — притворно ласковым голосом пролепетала она и вновь коснулась его руки. — Вы не волнуйтесь только.

       Старший не обратил внимания на девушку и подошел к кровати, на которой сидел школьник. Рука красноволосого коснулась щеки брата и Чон ласково улыбнулся, большим пальцем поглаживая прохладную кожу.

— Ты как? Голова сильно болит?

— Не очень, — честно признался брюнет, прикрывая глаза и склоняя голову к руке парня. — Голова просто раскалывается и перед глазами плывет.

— Идти сможешь? — заботливо спросил Хосок. — Или мне, может быть, опять понести тебя на руках?

— Придурок, — тихо буркнул Гук и осторожно поднялся с кровати. — Идти смогу, но только при условии, что ты будешь поддерживать меня.

       Подросток оперся на плечо брата и медленным шагом направился к двери. Рука Чона скользнула младшему за спину и аккуратно обвила его талию, поддерживая темноволосого и не давая ему упасть. Чонгук несильно вздрогнул и поспешил спрятать лицо, стараясь скрыть пылающие щеки. Старший вывел его из школы и помог сесть на заднем сидении автомобиля.

— Я взял пару дней выходных и буду присматривать за тобой, — произнес красноволосый и завел мотор. — Даже не смей возражать мне. Я сделаю вид, что не заметил всех твоих травм, но о своем здоровье ты должен заботиться. Гуки, скажи, как ты довел себя до такого, пожалуйста?

       Брюнет вздрогнул и опустил глаза, утыкаясь взглядом в носы своих кед. В последний раз Хосок так обращался к нему два года назад, в день смерти их матери. Тогда он пытался успокоить его, хотя голос старшего был пропитан болью и ему самому было не легче. С того момента Гук понял, что Чон использует это прозвище лишь тогда, когда не может контролировать свои эмоции.

— Не говори так, — сдавленно прошептал подросток и сжал пальцами свой рюкзак. — Пожалуйста. Мне больно, когда ты говоришь таким голосом. Не надо…

— Тогда, не делай того, что заставит меня так говорить, — парень вжал педаль газа в пол и автомобиль погнал по дороге на огромной скорости. — Ты единственный по-настоящему дорогой мне человек, поэтому я за тебя очень волнуюсь и мне тоже больно, когда я вижу тебя в таком состоянии. Почему?

— Я не знаю, правда, — Чонгук перевел взгляд на зеркало заднего вида и заметил, что старший смотрит на него этим же способом. — Возможно, все из-за дня рождения мамы. Ты же знаешь, что он уже послезавтра.

       Последние слова он сказал совсем тихо, почти что одними губами. Для них обоих смерть матери и напоминания о ней это больная тема. Это глубокий порез, который не заживает, лишь перестает болеть на пару мгновений, чтобы позже разразиться ещё большей болью, принося новые муки и страдания. Голова вновь закружилась и темноволосый прилег на задних сидениях, подкладывая под голову рюкзак. Возможно, отчасти он действительно так себя чувствует из-за скорого дня рождения давно мертвой мамы, но это лишь «отчасти».

       Хосок заметил смену положения брата и быстро повернулся назад, на пару секунд забывая про дорогу и машину.

— Опять что-то заболело? Тебе плохо? Эй, ответь! — старший быстро остановил машину на обочине и выскочил со своего места, направляясь к задней двери. — Ты меня слышишь?

       Перед глазами вновь все поплыло, подросток попытался что-то сказать, но изо рта вылетали лишь тихие хрипы и непонятные звуки. Красноволосый приподнял голову младшего и заглянул ему в лицо, по которому покатились первые соленые слезы.

— Где он? — быстро спросил Чон, поглаживая брата по волосам.

       Чонгук показал рукой на рюкзак и Хосок его схватил, пытаясь найти нужную вещь.Через пару секунд он достал из рюкзака… ингалятор. Парень отдал его темноволосому и тот, сделав несколько вдохов, успокоился, прикрывая глаза и откидывая голову на руки старшего.

— Это опять случилось, — сокрушенно пробормотал красноволосый и провел рукой по щекам младшего, стирая с них дорожки слез, а вместе с ними и всю боль. — Ни о чем не волнуйся и ничего не бойся, я рядом и помогу тебе.

       Лицо подростка расслабилось и он заснул спокойным сном, коротко выдохнув. Прежде чем он сумел что-либо понять, Хосок склонился над брюнетом и оставил на его губах короткий, почти невесомый поцелуй, тут же отстраняясь и возвращаясь на свое место.

       «Это. Не. Нормально» — твердил его разум, но ему это не казалось чем-то неправильным и страшным. Что-то просто не давало парню так думать. Чон завел машину и сорвался с места, все ещё чувствуя на губах слабый вкус чужих губ.