Держи меня за руку [ЗАМОРОЖЕНО]

       Проснулся темноволосый глубокой ночью от непонятных звуков, доносившихся из гостиной. Не до конца очнувшись после сна, подросток несколько минут в растерянности мотал головой из стороны в сторону, пытаясь найти источник шума, мешающего ему спать. Наконец, он различил в постороннем шуме голоса и понял, что это всего-навсего работающий телевизор. Теперь появлялся вопрос, кто решил посмотреть телевизор в такое время да ещё и у них дома. Опустив ноги на прохладный пол, брюнет поморщился от боли в перебинтованной ноге и отдернул её, оставляя висеть над гладкой поверхностью. Как ни странно, страха Чонгук совсем не чувствовал, только интерес и любопытство маленького пятилетнего ребёнка. Возможно, всему виной не проходящая сонливость, а, возможно, и ощущение присутствия брата в соседней комнате, за стеной. Сначала Гук подумал, что это красноволосый мог заснуть в гостиной из-за усталости и оставить телевизор включенным, однако старший всегда был ответственен и выключал все приборы, когда уходил спать. Один раз, уходя на работу, Хосок обесточил всю квартиру, позабыв, что младший остался дома, и темноволосому пришлось целый час провозиться со щитком, прежде чем электричество вернулось в их обитель. Тогда подросток долго ругался на Чона, когда тот вернулся. Кое-как допрыгав до двери из собственной комнаты на одной ноге, брюнет осторожно приоткрыл преграду и стараясь не шуметь, добрался до нужной комнаты, опираясь на стену и прислушиваясь. Кроме работающего телевизора, Чонгук также услышал чьё-то тихое бормотание и скрип дивана, как-будто на него кто-то сел. Первая мыль была позвать сюда брата, чтобы тот разобрался с ночным «гостем», однако это было бы показателем слабости и страха Гука, да и будить старшего не хотелось, тот и так устал за сегодняшний день. Вообще младший очень заботился о красноволосом, с самого детства, даже несмотря на то, что тот был старше его на шесть лет. Помнится, когда темноволосому было тринадцать лет Хосок захотел покрасить волосы в красный цвет. Родители были против таких изменений в имидже своего первого сына, а отец даже хотел отправить его на все лето к бабушке в деревню, чтобы он «и думать забыл о таких глупостях». Это был первый раз, когда брюнет заступился за Чона. Тогда, в самый разгар ссоры, маленький Чонгук встал между злым отцом, грустной матерью и шокированным парнем, расставляя руки в сторону.

       «Он уже взрослый и сам может выбирать, как ему выглядеть или одеваться. Если вы против, то вы плохие родители. Сейчас братик пойдет и покрасится, а если вы после этого отправите его к бабушке, то я вообще налысо побреюсь!» — именно так он тогда крикнул, заставляя мужчину с женщиной затихнуть, а брата удивляться. Никто не ожидал услышать таких слов от маленького, еще совсем ничего не понимающего в взрослой жизни мальчика. Потом он схватил старшего за руку и потащил в ближайших салон красоты, где того покрасили «под помидор». Увидев, как этот цвет шёл их сыну, родители затихли, а довольный Гук стал смеяться и называть брата клубничкой. С тех пор Хосок постоянно красится именно в красный.

       Улыбнувшись веселым воспоминаниям, подросток выдохнул и выскочил из-за угла, рассматривая, как он думал до этого, незнакомца. В темноте было сложно рассмотреть лицо неизвестного, однако когда тот повернулся к телевизору, брюнет смог узнать в мужчине своего отца. Чон Ту Ён — мужчина пятидесяти двух лет, владелец сети компаний по всей восточной Европе и строгий отец. Ещё тогда, до знакомства со своей женой, Ту Ён был колючим и необщительным. Знакомство с молодой и красивой девушкой, а после и свадьба с ней же сделали его немного мягче и сдержаннее, однако свою сдержанность и серьёзность мужчина не утратил. Сейчас, глядя на отца, Чонгук его почти не узнавал. Они не виделись со дня рождения младшего, почти две недели прошло. Лицо Ту Ёна осунулось и под глазами образовались темные круги, маленькие морщинки разбежались по его лицу и движения стали немного медленнее, отец старел.

— Папа, когда ты успел вернуться? — темноволосый осторожно присел рядом с родителем и устроил голову на его плече, тихо вздыхая. — Надо было предупредить, я бы приготовил что-нибудь поесть.

— Я в доме уже четыре часа и успел поесть, — отозвался Чон и потрепал сына по голове, это единственный жест, который он позволял себе. — Хосок мне все рассказал, и я весьма опечален тем фактом, что ты пострадал.

— Ничего страшного, можешь не беспокоиться, — заверил его темноволосый и коротко зевнул. — Это всего лишь небольшой ушиб, пройдет через пару дней. Папа, как скоро ты уедешь, опять?

       Мужчина никогда не оставался в квартире надолго, максимум на два дня. Это всегда огорчало обоих парней, но больше всего красноволосого. Из-за своей работы парень не мог пересечься с отцом и очень из-за этого расстраивался. Это только со стороны он выглядит решительным, уверенным и самостоятельным взрослым человеком, на самом же деле ему тоже не хватает родительской ласки и любви. Те короткие мгновения, когда Ту Ён хвалил его, значили для Хосока многое и это продолжало быть стимулом для более усердной работы и стараний. Иногда Гуку даже было страшно смотреть на брата, иной раз тот мог выглядеть не лучше живого мертвеца. Не раз подросток сидел у кровати старшего и сбивал температуру, поднявшуюся от переутомления и сильной нагрузки. Сколько раз он говорил красноволосому перестать так нагружать себя и отдохнуть хотя бы пару дней, но тот возвращался на работу, говоря, что все в порядке и беспокоиться не о чем. Даже Намджун не знал, а таких вот «минутных слабостях» друга и сам Хосок запрещал брюнету рассказывать ему об этом, иначе шатен заставил бы его взять отпуск и тогда вся работа свалилась бы на плечи Кима. Это только в сказках и дорамах быть руководителем фирмы или компании это легко и просто. На самом же деле, этого, для начала, нужно добиться, а потом работать в поте лица, чтобы эта самая компания не упала в рейтингах и продолжала приносить доход, обеспечивая семьи трудящихся и поставляя товары заказчикам. Одним из них являлась военная база под руководством отца Тэхёна. Кстати, благодаря этим заказам Намджун познакомился с пепельноволосым. Отец последнего не был против их отношений, ведь хорошо знал Кима и доверял ему, как себе да и видеть счастье своего единственного сына было для него высшей наградой.

— Уже завтра я уеду, — вывел Чонгука из мыслей отец. — Извини, но слишком много работы в других филиалах, а без меня они не могут справиться.

— Хорошо, — темноволосый грустно улыбнулся и поудобнее устроился на плече у мужчины. — Ты же не против, если я побуду тут с тобой немного?

       Ту Ён согласно кивнул, и брюнет поднял ноги на диван, устраивая их в удобном положении и устремляя взгляд на телевизор. По ящику до сих пор шла какая-то занудная новостная передача и поэтому младший со спокойной совестью закрыл глаза, вновь погружаясь в сон. За пару секунд до полного отключения сознания подросток засунул руки в карманы до сих пор не снятой толстовки и сжал пальцами мягкую ткань, надеясь, что это поможет ему не коснуться отца и спокойно провести следующий день, не беспокоясь ни о чем.

***

       Просыпаться самым последним скоро войдет в привычку темноволосого, причем, в самую любимую. Спать на диване, оказалось, не очень приятно и поэтому уже с самого утра Чонгук мучался от боли в спине. В квартире уже никого не было. Хосок, скорее всего, уже уехал на работу, а отец… в командировку, опять. Протяжно зевнув и потерев глаза, брюнет поднялся с дивана и на одной ноге поскакал на кухню, пытаясь прогнать сонливость. В голову не лезло ни одной мысли и Чону пришлось выпить кружку столь ненавистного кофе, чтобы хоть как-то вернуться к жизни. Горечь напитка неприятно коснулась кончика языка, обжигая непривычным вкусом и заставляя мозг очнуться. Отрыв к холодильнике белый хлеб, Гук сделал себе несколько тостов и быстро перекусил, покидая кухню. Нога по-прежнему ныла, но уже меньше, чем вчера, терпимо. Темноволосый не знал, чем заняться и поэтому решил хоть немного расшевелить ушибленную ногу. Ну не сидеть же из-за этого на одном месте? Уже заранее приготовившись к сильной боли, Чонгук опустил ногу на пол, но не почувствовал ничего, кроме не весьма приятного покалывания и легкой дрожи в колене. Немного обрадовавшись такому успеху, брюнет уже твердо встал на обе ноги и сделал пару шагов, привыкая к неприятным ощущениям, все-таки ушиб, есть ушиб. Теперь Чон мог спокойно ходить, однако, отправляться в школу он не собирался и предпочел позвонить своему лучшему другу, чтобы предложить прогуляться. Зная любовь Юнги к школе, подросток мог со спокойной совестью сказать, что тот согласиться, не раздумывая.

— Гук, ты какого хера не пришел в школу? — без приветствия спросил брюнет, как только принял вызов. — Я уже заебался сидеть один на уроках. Ты видел, сколько сейчас времени?! Мне пришлось свалить в толчок прямо на середине математики.

— Не так быстро, друг, — натянуто посмеялся темноволосый и смущенно почесал щёку, зная, что подросток этого не увидит. — Я, скорее всего, приду в школу только завтра или послезавтра, не знаю.

— Что случилось? Ты же никогда школу не прогуливал, — на то конце провода на секунду повисла тишина. — Это как-то связано с твоими видениями, да?

       Догадливость — одна из главных черт характера Мина. Он не раз догадывался о том, что происходит вокруг Чонгука и всегда помогал ему в трудных ситуациях. Никто не знал о темноволосом столько, сколько знал Юнги и наоборот.

— Давай, я лучше расскажу тебе это при встрече, хорошо? — Чон посмотрел на стоящие на столе часы и примерно прикинул время до конца урока. — Как насчет того, чтобы ты зашел ко мне сразу после конца математики? У меня дома никого нет, да и ты же не против пропустить уроки?

— Спрашиваешь ещё, — брюнет буквально почувствовал ухмылку друга. — Через полчаса буду у тебя.

       Подросток отложил телефон в сторону и расслабленно распластался на диване. Как неравномерно скачет время, странно. Вчера он спас красноволосого от смерти, чуть не погиб сам и решил перестать носить перчатки — все это произошло лишь за несколько часов, а сейчас он просто дожидается своего друга, сидя в гостиной и рассматривая пейзаж за окном. В последнее время Чонгук часто смотрит в окно, не обращая внимания на время, погоду и окружение. Почему-то ему кажется, что если долго смотреть в окно и думать о чем-то хорошем, то погода подстроится под твоё настроение, и солнце засияет яркими лучами, возвращая на лица прохожих улыбки. Брюнет любил осень, особенно время, когда листья опадают с деревьев. Мама тоже любила эту пору года, она могла часами сидеть на лавочке в парке и наблюдать за тем, как ярко-красные листья клена отрываются от деревьев и уносятся вдаль, подгоняемые шальным ветром.

       «Эти листья похожи на людей. Если человек не будет крепко держаться, то его унесет, как и ветер уносит листья, но это ведь не значит, что это плохо, правда? Возможно, в этом путешествии человек узнает многое и многому научится, а может и нет. Никто не знает, как распорядится судьба. Она бежит куда хочет, прямо как ветер» — эти слова накрепко запали в душу Гука, застревая в ней навечно. Тогда, произнося эти слова, женщина дала своему маленькому сыну резной кленовый листик и ярко улыбнулась, ярче, чем солнце. Иногда, когда что-то шло не так, темноволосый вспоминал эти слова и говорил их остальным.

       Так, за рассматриванием прохожих и улиц, Чонгук просидел все время и лишь когда разглядел вдалеке знакомую ярко-красную куртку, опомнился. Чон резко подскочил со своего места и чуть не сбросив с подоконника кактус, кинулся в ванную, немного хромая на одну ногу. Из зеркала на него смотрел растрепанный и помятый подросток с широко раскрытыми глазами и растерянным видом. Быстро умывшись и приведя свой внешний вид в порядок, Гук направился в свою комнату, чтобы наконец таки переодеться в свежую одежду. Накинув первый попавшийся легкий свитер, он отыскал в шкафу одни из своих любимых джинсов и хоть немного стал похож на среднестатистического школьника. Ровно через минуту по квартире разнеслась трель дверного звонка.

— Я к тебе с печеньем, — заявил Юнги, скидывая с плеч ветровку и передавая другу аккуратно упакованное угощение. — Помнишь ту пожилую женщину, торговку сладостями? Так вот, оказалось, она моя дальняя родственница. Я об этом только недавно узнал. Так вот, это она меня угостила, а ещё предложила неплохую работу. Ты же знаешь, что я не очень люблю зависеть от родителей, поэтому я, конечно же, согласился.

— Ты сегодня какой-то чересчур разговорчивый, — с улыбкой сказал брюнет, направляясь на кухню. — Признавайся, случилось что-то хорошее?

— Понимаешь, мне кое-кто понравился, — неловко пробормотал подросток, направляясь за другом. — Я даже не знаю, что делать…

— Ух ты! И какая она? Красивая? Милая? Можешь мне её показать? Я её знаю? — сразу же завалил его вопросами Чонгук, забыв про все.

— Как бы тебе сказать… — Мин пробежался взглядом по кухне, стараясь не смотреть темноволосому в глаза. — Это он.

— Что?..

       В квартире повисла тишина, нарушаемая лишь гулом холодильника и тиканьем часов. Чон даже не знал, что сказать, а подросток смотрел в пол, комкая в руках подол школьного пиджака. — Сейчас вечно серьезный и уверенный в себе Юнги не был похож на себя. Неизвестное ранее волнение в движениях и заминки в речи, бегающий взгляд — все это показывало новую сторону брюнета, удивляющую и настораживающую одновременно. Гук присел на подоконник и задумчиво уставился в окно, вновь наблюдая за прохожими и стараясь унять бурю мыслей в голове. Только что его лучший друг признался ему, что испытывает симпатию к парню. И как это теперь понимать?!

       Мину было не лучше. Он хотел просто немного открыться темноволосому и поделиться своими мыслями и, похоже, все испортил. Теперь подростку кажется, что ему вновь придется быть одному и, что ещё хуже, Чонгук может обо всем рассказать в школе. Нет, Юнги не думает, что его друг, скорее всего бывший, настолько прогнил душой, чтобы так поступить, однако, какая-то частичка его все-таки желает повернуть время вспять и вовремя закрыть рот себе прошлому. Единственным шагом для него сейчас является простое действие — уйти, желательно подальше. Не часто брюнета посещают настолько депрессивные мысли. Руки по привычке тянутся к пачке дешевых сигарет, что лежат во внутреннем кармане куртки, но подросток вспоминает, что оставил её в прихожей да и курение сейчас не главное.

— Пошли на улицу, — коротко бросает Чон и слезает с подоконника, проходя мимо школьника и сгребая со стола связку ключей. — Подышим воздухом.

       Мин кивает и направляется следом. На улице, на удивление, потеплело. Солнце выглядывает из-за туч на короткие секунды и вновь скрывается за своими холодными «защитниками». Легкий ветерок по-прежнему прогуливается по улицам и закрадывается под одежду вечно спешащих людей, обходя стороной маленький детей, что с азартом и весельем играют на детских площадках со своими друзьями и игрушками. Тихо, почти беззвучно хрустит под ногами опавшая листва, напоминая о осени. Юнги не выдерживает и закуривает, нервно затягиваясь. Полупрозрачный дым тонкой струйкой взмывает вверх, распадаясь на облачка и распространяя по воздуху тонкий запах табака с нотками ментола. Гук не любит сигареты и их запах, однако, именно он, по неизвестным причинам, успокаивает его нервы. Дождавшись пока друг докурит сигарету, темноволосый хватает его за рукав и тащит по направлению к переулку, игнорируя все вопросы старшего.

       В переулке темно и пахнет сыростью. Чонгук затащил подростка в самый тупик и оперся на стену, подпирая её плечом и засовывая руки в карманы.

— Я понимаю, это звучит странно, но…

— Он тебе точно нравится? — перебил его темноволосый и посмотрел другу прямо в глаза, ища в них хоть каплю лжи.

— Точно, я в этом уверен, — во взгляде мина скользнула та самая уверенность, смешиваясь с непонятной решительностью. — Ты, скорее всего, больше не захочешь со мной общаться, так что я просто хочу попросить тебя, пожалуйста, не говори об этом никому.

— Что за бред ты несешь? — недоуменно спросил брюнет, вскидывая бровь. — Юнги, я совсем тебя не узнаю. Где тот грубый парень, который матерится через каждое слово и посылает даже своих родителей? Да, это трудно принять, однако, ты мой друг, а это слово для меня многого стоит. Не важно с кем ты, с парнем или с девушкой, да хоть с собакой! Главное, чтобы ты был счастлив, а остальное это так, мелочь.

— Ты серьезно?

— Ты же знаешь, у меня плохо с шутками, — Чон отлепился от стены и подошел к Мину, хлопая его по спине. — Ладно, пошли, мой любвеобильный друг, я провожу тебя до дома.

— Гук, подожди! — подросток подался вслед уходящему школьнику и не задумываясь, схватил его за запястье, касаясь его пальцев.

       «День. Улица. Куча прохожих и стройка. Бетонная балка. Лужа крови и гримаса боли, застывшая на лице. Вспышки камер и крики женщин.»

— Юнги!