Держи меня за руку [ЗАМОРОЖЕНО]

       Тело медленно погружалось на дно под тяжестью одежды. Обломленные куски льда скользили по водной глади, затмевая яркий круг солнца.

       «Я умер? Нет, я чувствую холод воды, так что пока ещё я жив» — взгляд скользнул к рукам, что с неимоверным желанием тянулись к спасительному воздуху на поверхности. — «Я провалился под лед? Да, наверное, я же катался на коньках вместе с Хосоком».

       От воды начало щипать глаза и мальчик закрыл их, чувствуя, как из легких исчезает воздух. Как ни странно, он не чувствовал ни страха, ни паники. Было такое ощущение, будто он с самого начала жил в этом озере и сейчас просто возвращается домой. Наверное все люди по-разному видят свою смерть. Кто-то чувствует её дыхание на шее, кто-то видит её ужасной старухой или прекрасной девушкой, а кто-то совсем её не чувствует и не видит, просто умирает и все. Чонгук относился к последнему типу. Возможно, в четырнадцать лет он просто не знал всех ужасов смерти, поэтому и относился к ней, как к чему-то обыденному и непримечательному, а может быть он просто принял свою судьбу и решил, что так надо. Воздуха катастрофически не хватало и Чон начал задыхаться, барахтаясь в воде и тратя последние капли сил. Резко захотелось жить, захотелось ещё раз увидеть брата и друзей, отца. Мальчик протянул руку вверх, к солнцу и жизни, но расстояние между ними было неимоверно большим и шансов спастись не оставалось. Чонгук увидел, как в его холодную темницу и будущую могилу просовывается знакомая рука рука с узловатыми пальцами и утопающий тянется к ней сильнее, желая достичь долгожданного спасения. Вдруг тело Чона стало подниматься вверх, как будто кто-то подтолкнул его из пучин водной темноты, и мальчик смог ухватиться за холодное запястье. Чонгука резко потянуло вверх и вот диск солнце перестал скрываться за водой и он увидел его вживую, вдыхая холодный зимний кислород.

       Подросток резко подскочил на кровати и уставился в противоположную от себя стену, взлохмачивая слежавшиеся после сна волосы и восстанавливая дыхание. Снова этот сон, он снится Гуку уже на протяжении последних пару недель, это не очередной кошмар, это уже случалось с ним, в детстве. В тот день все произошло в точности как во сне и Чон действительно чуть не умер, но Хосок — старший брат, спас его тогда, протянув руку и чуть не свалившись самому. Тогда, два года назад, брюнет провалился под лед, неудачно разбив его лезвием конька, и лишь чудом смог выжить. После этого происшествия Чонгук целый месяц провалялся с воспалением легких в больнице, глотая таблетки и укрываясь слоями совсем бесполезных и неприятно пахнущих болезнью одеял. Примерно через неделю после выписки, он стал замечать за собой нечто странное. Подросток, который тогда был ещё мальчиком, стал видеть смерти других. Нет, не просто так, а лишь при прикосновении рукой. Чон пытался предупредить родных и знакомых, но они лишь смеялись над ним, не верили и… погибали. Первой погибла мама, а за ней бабушка с дедушкой и тетя. Все уходили и каждый из них умирал непонятной и тяжелой смертью. Однажды увидев маму, сломанную пополам врезавшимся в неё грузовиком, во сне, а затем наяву, Гук больше не хотел видеть подобного и начал носить кожаные перчатки и скрывать руки под длинными рукавами. Общительный и веселый, брюнет стал замкнутым и молчаливым, он стал тенью самого себя. В мгновение все те, кого подросток считал друзьями отвернулись от него и оборвали всё общение, ссылаясь на сильную занятость и усталость, а сами продолжали гулять и веселиться вместе. Чон видел их, но не злился и не обижался, он все понимал.

       «Лучше так, чем видеть их гибель» — думал Чонгук, вновь и вновь застегивая на запястьях металлические кнопочки перчаток.

       Всего год назад у него появился лучший и единственный друг, настоящий. Мин Юнги — такой же нелюдимый и немногословный, как и Гук. Имея общие черты, подростки хорошо сдружились и не заметили, как стали проводить друг с другом больше времени. Только с Юнги брюнет мог быть самим собой и не бояться насмешек и возмущений с его стороны, они понимали друг друга без слов.

       Поднявшись с кровати и наспех застелив её покрывалом, Чон нацепил привычные перчатки, чувствуя, как кожа аксессуара приникает к его собственной, и пошел в ванную. Да, он даже умывается в перчатках, мало ли что.

— О, Чонгук, ты уже проснулся, — из кухни показалась красная макушка брата. — Я уже приготовил завтрак. Быстрее умывайся и иди кушать, иначе не успеешь собраться и опоздаешь в школу.

       Братья живут в квартире вместе. Их отец очень часто находится в долгосрочных командировках и появляется дома не чаще, чем раз в пару месяцев. Хосок, в свои двадцать два года, уже имеет свой бизнес по изготовлению оружия и боеприпасов. Он работает в партнерстве с Намджуном, который по совместительству еще и его лучший друг. Они вместе чуть ли не с начальной школы, несмотря ни на что. Отец гордится своим старшим сыном и ставит его Гуку в пример. Брюнет и не против, он любит своего брата и восхищается им. В красноволосом много плюсов и один из них — отсутствие лишних вопросов. Парень не водил младшего по психологам и не пытался заставить его снять незаменимый уже атрибут из кожи, как это пытался делать отец или оставшиеся родственники. Хосок просто кивнул и сказал, что поддержит «своего младшенького братика» во что бы то ни стало. Это, кстати, одна из причин, почему Чон все ещё остается в родительском гнезде, хотя сложно назвать так место, где живет всего лишь два человека.

— Ещё только полшестого утра, — Чонгук зашел в ванную и включил воду, доставая свою зубную щётку. — Ты уже ел?

— Нет, тебя жду, — донесся с кухни приглушенный шумом воды голос старшего, а за ним и урчание его желудка. — Вот видишь, не только я тебя жду, так что поторопись.

       Гук ничего не ответил и продолжил водные процедуры, пытаясь отогнать от себя преследующее его плохое предчувствие. Через пару минут вода в ванной затихла и из-за двери показался подросток с немного мокрыми и взлохмаченными волосами.

— Ну наконец-то! — с облегчением выкрикнул Хосок и схватился за один из лежащих на тарелке горячих бутербродов, глядя на садящегося напротив брата. — Я уже подумал, что ты там окочурился или решил измучить голодом бедного старшего брата.

— Сколько раз говорить, если голоден, то не дожидайся меня и ешь, — брюнет поднялся из-за стола и подошел к чайнику, наливая в свою любимую кружку немного кипятка. — Какао лежит там же?

— Конечно, — ответил парень и потянулся за вторым бутербродом. — Вторая полка слева, как всегда.

       Чонгук привстал на носочки и потянулся за стоящей на полке банкой. То ли день сегодня такой, то ли Чону просто не повезло, но банка с какао скользнула, пододвинутая пальцами младшего, и упала на бок, засыпая ему глаза ярко-коричневым порошком. Гук коротко пискнул и отступил назад, спотыкаясь о собственный тапок и теряя устойчивость. Рука взметнулась в поисках опоры и до ушей подростка долетел коротенький щелчок, перчатка сорвалась с руки и упала на пол, где сейчас окажется и сам Чонгук. Хосок резко поднялся со своего места, подхватывая младшего брата и непроизвольно усаживая его себе на колени, держа за плечи. Красноволосый мелко вздрогнул, ощутив холод чужих пальцев на своём запястье.

       «Темно. Зелёный свет. Визг тормозов. Запах жженой резины.Крики людей и мертвое лицо брата. Холод его кожи и застывшие глаза.»

       Брюнета как током прошибло и он резко вскочил и кинулся в ванную, стараясь ничего не сбить по пути. Холодная вода вернула ему зрение и возможность здраво мыслить. Подросток рассматривал в зеркале своё отражение, сжав пальцами края раковины и наблюдая за тем, как капли воды стекали по лицу и кончикам волос, падая вниз. Только что он видел смерть своего брата, но как такое возможно, он же в перчатках?! Почувствовав пальцами холод керамики, Гук посмотрел на свои руки и с ужасом отметил отсутствие спасительного аксессуара на одной из них.

— Чёрт! — Чон стянул со второй руки оставшуюся перчатку и швырнул её в стену. Больше в ней не было никакого смысла. — Твою мать!

— Чонгук, у тебя все хорошо? — послышался за дверью обеспокоенный голос старшего, а после он постучал по деревянной поверхности костяшками. — Я могу войти?

       Смысла нет говорить что-либо Хосоку, он не поверит и все повториться вновь. Выход один — предотвратить все самому, без чьего либо ведома. В его ведении было темно, значит произойдет все вечером или же ранней ночью. Теперь остается последний вопрос: как проконтролировать передвижения парня так, чтобы он не заметил этого и чтобы потом ему не звонили из школы? Идея пришла в ту же секунду. Быстро размазав по лицу оставшееся какао, Гук присел на бортик ванной и сказал, как можно более жалостным и страдальческим голосом:

— Входи.

       Дверь осторожно отворилась и в ванную зашел красноволосый с сухим полотенцем в руках.

— Ты как, видеть можешь? — Чон осторожно присел рядом с братом и осмотрел его лицо.

— Я хотел смыть какао водой, но сделал ещё хуже, — сказал младший и повернул голову в противоположную от старшего сторону, как бы предполагая, что тот находится там. — Можешь мне помочь?

       Хосок повернул лицо подростка к себе и принялся осторожно оттирать смесь, стараясь сильно не нажимать. После этого он помог Чонгуку промыть глаза, после чего тот уже сам вытер лицо и шею, все ещё щурясь от неприятного зуда. Брюнет повернулся к парню и уставился на него красными глазами с черной, бездонной радужкой, пытаясь разглядеть черты лица красноволосого.

— Ну и в кого же ты такой неуклюжий и невезучий? — с усмешкой спросил Чон и потрепал младшего по волосам. — Знаешь, сегодня тебе лучше не идти в школу, я позвоню директору и скажу, что ты немного приболел.

— Спасибо! — Чонгук радостно улыбнулся куда-то старшему за спину и покинул ванную, чуть не врезавшись в дверной косяк. — Пойду, все-таки сделаю себе какао и позавтракаю. Удачного дня!

       Через полчаса Хосок покинул квартиру и Гук сразу же скинул с лица выражение легкой растерянности и дезориентации. Быстро накинув на себя уже готовую одежду и взяв небольшой рюкзак, подросток вышел за дверь, оставив перчатки на тумбочке и прикрывая руки лишь рукавами. А смысл одевать этот уже не нужный кусок материи, если ничего уже не исправить?

       На улице было немного прохладно, что характерно для начала осени. По небу плыли тяжелые тучи, скрывая в своей тени улицы и прохожих, которым, видимо, было все равно. Дождя ещё не было, но зонтик в рюкзаке был не лишним. Натянув на голову капюшон лёгкой куртки, Чон поправил лямку рюкзака и направился на автобусную остановку — дожидаться автобуса. Раньше, все, что брюнет видел, прикасаясь к кому-либо, исполнялось в этот же день с точностью до цвета зонтика прохожего и количества браслетов на витрине какого-нибудь ювелирного магазинчика. Машина, которая сбила старшего, была красного цвета и её водитель явно был нетрезв. Места Чонгук не запомнил, именно поэтому он сейчас находится на пути с главному офису брата и собирается дежурить там до окончания рабочего дня.В автобусе было довольно-таки тесно и Гуку пришлось постараться, чтобы ни к кому не прикоснуться, но, к счастью, обошлось без происшествий и уже через двенадцать минут младший был в нужном месте.

       Главный офис представлял из себя многоэтажное здание с огромным множеством кабинетов и отделов, именно здесь и проводились все собрания и решались все проблемы. Попасть внутрь можно было только при помощи специального пропуска, которого у Чона не было, поэтому он предпочел наблюдать за всем из кафетерия напротив, окна которого были также и стенами. Заказав чашку черного чая, кофе он принципиально не пил, и заранее поблагодарив официантку, брюнет начал наблюдать за происходящим на улице. Ничего необычного и волшебного там не происходило, прохожие куда-то спешили, толкая и задевая друг друга, а небо постепенно затягивалось и приобретало угрожающий вид.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарил подросток и принял из рук девушки чашку с горячим и ароматным напитком.

       В помещении, не считая его и персонал, находились ещё несколько человек. Трое из них сидели прямо за Гуком и обсуждали какую-то поездку. В самом углу кафе сидели мать с ребенком, женщина что-то негромко обсуждала с кем-то по телефону, а маленький мальчик увлеченно рисовал в небольшой тетрадке, украдкой поглядывая на улицу, где уже вовсю завывал ветер. Обстановка была вполне уютная и Чонгук позволил себе расслабиться, прикрывая глаза и грея не привыкшие к холоду пальцы о чашку. В динамике магнитофона, что стоял около барной стойки, заиграла какая-то ненавязчивая, но до жути знакомая песня и Чон начал кивать головой в такт мелодии, сам того не замечая. Всего на пару секунд, но тревога за брата утихла и брюнет смог уйти в свои мысли, попивая душистый напиток, навевающий воспоминания о тех днях, когда мама была ещё жива. Помнится, сразу же после выписки Гука из больницы, мама свозила его к бабушке и они все вместе сидели на небольшой кухне и обсуждали будущие праздники, так же попивая чай и весело смеясь.

       Колокольчик на двери известил о новом посетителе и подросток вздрогнул, потревоженный посторонним звуком, и перевел взгляд на парня, что поправлял свои волосы, спутавшиеся от сильного ветра. Чонгук узнал в парне Тэхёна — пару Намджуна, ещё одного друга красноволосого и общего знакомого. Ким приветственно улыбнулся подбежавшей официантке и присел за соседний с Чоном столик, складывая свои вещи рядом.

— Одну чашку кофе с двумя ложечками сахара и что-нибудь на ваше усмотрение, пожалуйста, — пропел басовитый голос и пепельноволосый ещё раз улыбнулся девушке, заставляя ту смутиться.

       Брюнет склонил голову к своей чашке и постарался опустить капюшон как можно ниже, надеясь, что Тэхён его не узнает. Казалось бы, что в этом есть такого страшного, но если парень узнает в нем младшего брата своего друга, то обязательно расскажет об этом Хосоку, а тот, в свою очередь, накажет подростка за прогулку в такую погоду и попытку откосить от школы. Красноволосый заменил Гуку маму и постоянно о нем заботился, с самой её смерти, хотя частенько ворчал, что это не так и он просто выполняет братский долг. Ким принял свой заказ и уставился в экран своего телефона, не замечая ничего и никого вокруг. Чонгук облегченно выдохнул и расслабленно распластался по столу, устремляя свой взгляд в окно, по которому уже застучали первые капли дождя. Буквально через минуту легкий дождик перерос в сильный ливень, лишая возможности обзора и навевая депрессию. Чай закончился и Чон заказал ещё одну чашку, попросив добавить немного больше сахара. Брюнет, когда собирался следить за братом, не учёл, что ему придется несколько часов подряд находится рядом с офисом и теперь скучал, думая о предстоящем времяпрепровождении в кафе, скрываясь от холодных капель воды и теряя всякую надежду на спокойствие. Песня в магнитофоне вновь сменилась и заиграл какой-то грустный мотив, ухудшая душевное состояние Гука. Что ни говори, а Чонгук был очень чувствителен к изменениям погоды и температуры. Натянув рукава по самые кончики пальцев, подросток принял из рук официантки новую порцию чая и тихо поблагодарил девушку, стараясь, чтобы его не услышал пепельноволосый. Поставив чашку недалеко от себя, Чон достал из рюкзака небольшой блокнот и принялся выводить карандашом на одном из чистых листов произвольные линии, которые постепенно стали приобретать знакомые черты лица. Брюнет вынырнул из своих мыслей и уставился в блокнот, с небольшого по формату листа на него смотрело светлое, испещренное маленькими морщинками, но от этого не менее прекрасное лицо матери, сверкая задорной улыбкой тонких губ. Чонгук был похож на свою маму, хотя многие считали иначе. Именно от женщины подростку достались прекрасные бездонные глаза цвета горького шоколада и мягкие черты лица. Чем-то Гук напоминал девушку, поэтому в детстве его не раз путали с очаровательной девочкой, чем он был весьма недоволен и постоянно дулся, смешно надувая щёки и выпячивая нижнюю губу. Темноволосый быстро пролистал свой блокнот и заметил ещё несколько портретов матери, изображенных с необычайной точностью, как будто рисовал с сидящего перед тобой человека. А ведь именно мамин портрет Чон нарисовал первым, и именно мама отвела его когда-то в художественную школу, сказав, что маленький мальчик отлично передает на бумаге все чувства, эмоции и мыли человека. Не прогадала, брюнет действительно отличался этим среди остальных учеников, точно передавая на портретах внутренний мир позирующего, даже если это была лишь скульптура или фотография. Не раз его работы занимали призовые места на конкурсах, с каждым разом получая все большие и большие баллы. Женщина была так рада успехам сына, а он, в свою очередь, радовался её улыбке, что проскальзывала на губах матери. Чонгук любил маму, именно поэтому он поступил в художественный университет, всей душой желая стать профессиональным художником и однажды написать свою маму в полный рост, маслом. После её смерти желание не пропало, лишь усилилось, но теперь подросток жалел, что не сможет любоваться живым лицом матери и её улыбкой, лишь фотографией из семейного альбома.

       От размышлений темноволосого оторвала тихая вибрация телефона, сообщая о звонке. Гук осторожно взглянул на экран и увидев имя друга, ответил, прикрывая динамик рукой.

— Привет, Юнги, — тихо проговорил Чон, отворачиваясь к окну и наблюдая за дорожками капель на стекле. — Я тебя слушаю.

— Ты почему в школу не пришел? — донесся из динамика хрипловатый голос Мина. — И не ври мне, что болел, я знаю все твои уловки и не поведусь на такую чушь.

— У меня с руки слетела перчатка и я коснулся Хосока, — ещё тише произнес брюнет, ничего не утаивая. — Я сейчас сижу в кафе возле его офиса и дожидаюсь конца рабочего дня.

— Оу, — произнес подросток после минутного молчания. — Ну, тогда удачи тебе, друг, и постарайся ни во что не вляпаться.

— Хорошо, спасибо, Юнги, — тепло поблагодарил друга Гук и положил трубку, зная, что темноволосый отвечает на его подобного рода фразы отборным матом на весьма повышенных тонах. Мин не любил благодарить и быть отблагодаренным, даже своих родителей он посылает, когда те говорят им слова признательности.

       Мин Юнги — единственный, кто знает о «способности» Чонгука. Это получилось случайно, просто однажды Чон дотронулся до кончиков пальцев Юнги, передавая ему салфетку в уборной. Тем же вечером подросток спас последнего от нападения хулиганов, затащив его к себе домой на чай. Нелепая ситуация, которая стала началом настоящей и крепкой дружбы. Мин всегда понимал брюнета и поддерживал его в любой ситуации, несмотря на свою холодность и отчужденность.

       Темноволосый вновь кинул взгляд на происходящее за тонкой стеной стекла и слабо прищурился. Капли все так же барабанили по аккуратно выложенным кирпичом дорожкам и заставлял незадачливых водителей останавливать машины, чтобы те ненароком не врезались в темноте в какой-нибудь столб или мусорный бак.

— Блин, из-за ливня темно, хоть глаз выколи, — пробормотал он и резко вскочил со своего места, осенённый догадкой. — Черт, это был не вечер, из-за дождя было так темно!

       Испугав своим поведением посетителей и оставив на столе деньги за чай, Чонгук выскочил на улицу, попадая под шквал холодной воды. Одежда намокла в мгновение ока и неприятно липла к телу, посылая несильную дрожь и доставляя дискомфорт, но подростку было все равно и он бросился к пешеходному переходу, закинув лямку рюкзака на плечо. Вода лила в лицо, заставляя жмуриться и лишая зрения, но зеленый огонёк светофора Гук видел отчетливо. В мгновение ока он перебежал пешеходный переход и оказался прямо перед главным офисом брата. Самого парня пока что не было видно. Брюнет в который раз за день облегченно выдохнул и обернулся, замирая на месте. Красноволосый шел прямо на подростка, не замечая его и о чем-то переговариваясь с Намджуном, держа в одной руке зонтик и стараясь перекричать ливень. Младший с ужасом различил вдалеке размытое красное пятно, что с каждым метром приближалось, приобретая очертания машины. Автомобиль петлял из стороны в сторону, а водитель совсем не замечал идущих немного впереди парней. Как в замедленной съемке, Чонгук бросился к брату, поскальзываясь на лужах и запинаясь о собственные ноги. Всего в паре метров от капота красной иномарки темноволосый прыгнул на старшего, толкая его в сторону и падая самому. Машина с громким визгом тормозов врезалась в стоящие рядом мусорные баки, а ведь на их месте мог быть парень. Один из сбитых баков отскочил в сторону и врезался в ногу подростка, вызывая у того болезненный стон и капли слез. Хосок проводил шокированным взглядом автомобиль и повернулся к спасителю, что восседал на нем в весьма неприличной позе, упираясь лбом ему в плечо и судорожно сжимая тонкими пальцами испачкавшийся и промокший пиджак Чона. Незнакомец поднял голову и красноволосый по глазам узнал в нем своего младшего брата.

— Чонгук, ты что здесь делаешь? — с ещё большим удивлением спросил Хосок. — Ты должен сейчас быть дома.

— Живой… — тихо прошептал темноволосый, глядя старшему в глаза, и улыбнулся своей самой яркой улыбкой. — Я так боялся, что не успею и не смогу тебя спасти.

— Я уже вызвал скорую и полицию, — сообщил Намджун, подходя к братьям, что по-прежнему лежали на земле под стихающим ливнем. — Чонгук? А ты что здесь делаешь?

— Мне тоже интересно, но для начала встань с меня, — мягким голосом попросил парень младшего. — Чувствую, нам предстоит долгий разговор.

       Подняться для Гук, оказалось, было весьма проблематично. Подросток попробовал встать на больную ногу, но лишь тихо простонал от резкой боли в лодыжке и вернулся в исходное положение, упираясь руками в мокрый асфальт и тяжело дыша. Лишь благодаря помощи Кима ему удалось подняться, опираясь на плечо парня и мелко дрожа от холода, зонтики давно валялись где-то недалеко, забытые сейчас. Чон поднялся следом за братом и снял пиджак, скидывая его на землю, все равно эта тряпка больше не пригодиться.

— Ты как? — тихо спросил брюнет у брата, скидывая с головы капюшон. — Ты так ударился, когда падал.

— Это я у тебя должен спрашивать, а не ты у меня, — сказал красноволосый и заботливо посмотрел на темноволосого. — Сильно болит.

       Чонгук виновато кивнул и отвел взгляд, разглядывая красную машину, как хорошо, что он успел. Страшно было представить, что было бы если бы он не успел, споткнулся или упал, не важно, но если он все-таки не смог бы спасти парня, то, скорее всего, ушел бы вслед за ним. Просто тогда не было бы смысла для дальнейшей жизни, отец постоянно занят командировками и работой, он редко появляется дома и, скорее всего, не пустил бы слезу даже на похоронах двух своих единственных сыновей. Думать о Юнги сейчас не хотелось. Хосок подошел к подростку и обнял его, прижимая к себе.

— Спасибо, — тихо прошептал он и уткнулся носом в темные и мокрые волосы. — Если бы не ты, я бы погиб.

       Брюнет ничего не ответил, утыкаясь носом Чону в шею и устало закрывая глаза. Последняя капля энергии покинула молодое тело и Чонгук ослаб в руках брата, повисая безвольной тушкой. Черные волосы мазнули по чужой щеке и младший потерял сознание, лишаясь связи с внешним миром. Вдалеке послышалась сирена скорой помощи, через несколько минут на горизонте показалась красно-белая машина…