3D

Чонгук теребил пропуск, висящий на шее, пока его любопытный взгляд скользил по лицу Гу Сэин, выхватывая густые чёрные брови, округлые тёмные стёкла солнцезащитных очков, прямой нос, высокие скулы и невероятно привлекательные губы с красным тинтом. В то же время он глубоко вдыхал её запах, и от восторга у него всё внутри как будто сжималось.

Она была восхитительной, умопомрачительной, красивой и чуточку строгой.

— Это какое-то недоразумение, — директор Квон говорил с преувеличенной услужливостью, сам кланяясь перед сидящей за столом актрисой и Намджуна с Чонгуком тоже заставляя гнуть спины. — Должно быть, журналист с редактором были не в своём уме... Должно быть, эта статья была написана случайно и каким-то чудом попала в публикацию...

— Чудом? — Сэин сжала пальцы правой руки, лежащей на столе, в кулак, и её полные губы сжались в весьма недовольном выражении. — Вы унижаете людей «случайно» и когда «не в своём уме»? Ваша работа это шутка какая-то?

— Прошу прощения, госпожа Гу, — Намджун опустил голову как можно ниже. — Я не уследил за тем, что публикуется на нашем сайте. Боюсь, эта глупая статья нечаянно попала к нам, и мы все её как-то упустили...

— Упустили статью на двести тысяч просмотров? — Сэин стиснула зубы, поворачивая голову к Чонгуку. — С именем автора этого унизительного, лживого текста? Не терпится узнать, что об этом думают в суде...

Чонгук был готов признать, что переборщил. Да что там говорить? Перед Сэин он был готов что угодно говорить, только бы она смягчилась и перестала притворяться, что ничего не чувствует.

Он всё это время стоял на одном месте, но его потряхивало так, словно он не сходил с лавки в парке аттракционов, так как ей удавалось так хорошо держаться? Не могла же она не дышать или настолько хорошо разделять личное и работу, чтобы грубить и угрожать трём альфам судом. А ему особенно.

— Чонгук! — шикнул директор Квон, указательным пальцем незаметно тычась парню в бок.

— А? — Чонгук словно только очнулся. — А, да. Простите.

— Простите? — Сэин разозлилась ещё сильнее, теперь сжимая пальцы до белеющих костяшек.

Чёрт, она была что-то с чем-то. Розовый перец, чтоб его!

— Мы удалили статью, — сказал Намджун, не смея поднять взгляда. — И мы принесём публичные извинения. Выпустим объяснение, что это была ошибка с нашей стороны...

— Моя репутация уже болтается на ниточке из-за господина Простите, — язвительно заметила Сэин. — Я никогда не читаю, что обо мне пишут в интернете, потому что мне всё равно кто и как критикует меня и мои работы, но когда серьёзное издание выпускает такое, провоцируя поток негативных комментариев и унижая меня в глазах коллег...

— Нам очень жаль, — низко кланяясь, директор Квон довольно сильно хлопнул виновника катастрофы по спине, чтобы и он поклонился, но он не стал.

— Госпожа Гу, могу я с вами поговорить наедине? — спросил Чонгук, чувствуя, как после хлопка саднит между лопатками.

Директор Квон никогда не рукоприкладствовал прежде, но из-за этой ситуации ему явно хотелось настучать своему работнику.

— Наедине? — Сэин так дёрнула головой, что очки сползли на кончик носа, и её покрасневшие и слегка опухшие глаза, обрамлённые подкрашенными тушью ресницами, заставили сердце Чонгука сжаться.

Она плакала? Из-за его статьи?

— Пожалуйста. Мне кажется, что наедине я смогу извиниться лучше.

Это звучало нелепо и как-то двусмысленно, из-за чего Сэин нахмурилась. Она, видимо, не понимала, как разговор наедине исправит эту неприятную ситуацию.

— Что ж, вперёд, — она махнула двум другим мужчинам рукой, приказывая им выйти, как будто этот конференц-зал принадлежал лично ей. — Давайте, господин Чон. Извиняйтесь лучше.

Чонгук оглянулся, с нетерпением дожидаясь, пока директор Квон и редактор Ким выйдут и запрут двери, а тогда быстрым шагом обошёл стол, приближаясь к Сэин и присаживаясь на соседний с ней стул.

Из-за того, что он находился так близко, она была вынуждена повернуться в его сторону, выгибая брови в удивлении.

Чонгук смотрел в ответ выжидающе.

— Разве вы не собираетесь извиняться? — поинтересовалась она несколько секунд спустя. — Не попробуете оправдаться?

Поскольку Чонгук ничего не говорил, а тишина была слишком неуютной, Сэин чувствовала себя странно.

Другие — коллеги, фанаты — постоянно врывались в её личное пространство, и это всегда было неприятно, но то, что этот раздражающий журналист положил руку на стол, нарочно вытягивая пальцы в её сторону, было максимально ненормально. И всё же Сэин не могла заставить себя отстраниться или встать. Она смотрела на Чонгука и была не в состоянии оторваться.

— Или вы не собираетесь оправдываться? — предположила она. — Даже не объясните, каким местом думали, когда писали следующие строки? — она тихонько прочистила горло, доставая телефон из кармана пальто и зачитывая со скриншота: — «Эта омега совершенно неспособна писать, и присутствие её книги на книжных полках магазинов приносит непереносимую боль. Это в очередной раз доказывает, что в наше время любой, у кого есть хоть немного власти, может издать свою писанину».

Её поведение доказывало и другое — любой, у кого было хоть немного власти, мог заявиться в место, в котором не работал, и построить даже директора.

Но Чонгук мог понять её злость. Он был довольно груб в своих текстах, а что самое нелепое — он даже не помнил, как некоторые строки писал. Он действительно был не в своём уме. Это могло сыграть с ним злую шутку, — уже сыграло, — но без этой необдуманной и глупой статьи они бы не встретились.

— Наверное это судьба, — сказал он, глядя на неё искрящимися глазами.

— Простите? — Сэин вновь нахмурилась.

— Вы и я, — в его голосе понемногу пробивалось волнение. — Мы обязаны были увидеться. Я вас искал. Я думал о вас. С допремьерного показа.

Она попыталась отъехать со стулом подальше, но колёсики как-то застряли и отказывались сдвигаться с места.

— Вы фанат? — спросила она почти испуганно, чувствуя себя дурой из-за того, что приказала Даён дожидаться её в машине и не позволила сопроводить себя в редакцию.

— Фанат? — переспросил Чонгук. — В каком-то роде, наверное, да, но... — он умолк, какие-то пару мгновений судорожно соображая, что не так. — Подождите, вы что, не чувствуете этого?

При других она могла бояться реагировать на него, поэтому он и попросил остаться только вдвоём, и приблизился настолько, чтобы она наверняка смогла ощутить его запах, хотя он её чувствовал даже на расстоянии.

Сэин испытывала одновременно испуг и смущение. Она ничего не понимала.

— Вы только морочите мне голову, — в итоге сказала она, опять стараясь оттолкнуться ногами от пола. — Я подам на вас в суд, и пускай там решают, как вам нужно извиняться...

Чонгук ухватился рукой за мягкий подлокотник её стула, притягивая её ещё ближе к себе, хотя она старалась убежать.

— Госпожа Гу, — забормотал он, — вы правда не чувствуете? Мой запах.

Чонгук прочитал несколько статей в интернете, и его реакция на неё была очень похожа на реакцию на истинных. Те же симптомы, тот же невероятный трепет в груди, то же ощущение, что он мог бы всю жизнь дышать только ею. И он сдерживался изо всех сил, но не понимал, почему сдерживается она.

— Вам разве не кажется... — теперь он мямлил. — Не думаете... Не считаете, что мы идеально подходим друг другу?

До Сэин начинало понемногу доходить.

Иногда она забывала, насколько окружающие повёрнуты на запахах.

— Господин Чон, — она сжала его кисть, требуя, чтобы он отпустил стул. — Я в вас не заинтересована. Вы меня не привлекаете. Особенно после того, что вы обо мне написали. И я задета не только отзывом на книгу, но и на свою актёрскую игру. Вы можете заметать следы сколько угодно, но интернет помнит всё, и необходимые для иска материалы уже при мне.

Он был сильнее, запросто мог её удержать, но из-за её слов у него опускались руки.

Неужели он ошибся? Помешался на омеге просто так? Решил, что истинные на самом деле существуют из-за какого-то гормонального сбоя? Вполне вероятно, он просто никогда розовый перец не нюхал, и не знал, что этот запах настолько притягателен.

— Простите, — пробормотал он в последний раз, подавленно глядя на неё, пока она уходила.

Между хлопком двери и появлением в конференц-зале директора Квона прошло меньше минуты.

— Чонгук! — его разъярённый бас прокатился по пустому помещению. — Что ты ей наговорил? Почему она опять угрожает судом? Боже, да за что мне это?..

✫✫✫

— Офигеть. Просто офигеть! — Хосок отстегнул ремень безопасности, наклоняясь ближе к рулю и как зачарованный глядя на большие чёрные фургоны с логотипом киностудии и носящихся вокруг людей. — Мы правда на съёмочной площадке? Правда-правда?

Его радости не было предела, и в глубине души Чонгук тоже радовался. Меньше, чем раздражался и утопал в чувстве стыда, но всё же.

Директор Квон поставил перед ним ультиматум — или решить проблему с актрисой Гу без излишнего шума, или Чонгук будет уволен и «ни в одно нормальное место устроиться не сможет».

Он сам себя сумасшедшим считал, но использовал это как возможность не для того, чтобы сохранить рабочее место, а для того, чтобы ещё раз увидеться с Сэин. Ему нужно было убедиться, что он не спятил.

— Можно я первый с ней увижусь? — взмолился Хосок. — Я никогда не видел её вблизи так, как ты. Я никогда не говорил с ней так, как ты. Можно?

Чонгук тоже отстегнул ремень безопасности, ёрзая на пассажирском сиденье в страхе и предвкушении одновременно.

— Нет, ты приехал сюда как мой водитель, а не журналист. Сиди в машине и не высовывайся.

— Я хочу пройтись по площадке, поздороваться с режиссёром, посмотреть на актёров...

— В другой раз, Хосок, — отрезал Чонгук.

Снаружи было сыро и холодно, а на выдохах изо рта валил пар. Это способствовало появлению нервной дрожи, которая пробирала Чонгука, пока он крался вдоль фургонов.

На площадке работали как альфы, так и омеги с бетами. Вовсю кипела работа: кто-то переносил софтбоксы, кто-то протирал объективы, кто-то носился с огромным пушистым микрофоном, кто-то прибирался на локации, но главных звёзд нигде не было видно.

Директор Квон приложил усилия, чтобы выяснить, в каком проекте в данный момент задействована Гу Сэин, но достать для Чонгука пропуск на съёмки не смог. Вот и приходилось красться, беспокойно оглядываясь и пытаясь вычислить нужный ему фургон. К сожалению, это было не так-то просто. Большинство машин были похожи между собой, и Сэин могла находиться в любой из них.

Из-за её дурманящего пряного запаха, доносящегося как будто со всех сторон, Чонгук даже не мог определиться с направлением и шёл сначала в одну сторону, потом в другую. Он мог бы бродить так до вечера или, как минимум, до тех пор, пока актёры не собрались бы на улице ради съёмок, но услышал знакомый голос из приоткрытого окна машины, которую как раз проходил.

— Режиссёр Пак точно всё передумает после того, как отснимем, — говорила Сэин.

— Ну и плевать, — отвечал какой-то мужчина. — Даже если заставит переснять, нам это оплатят.

— Ага, это тебе платят за время на площадке, а мне — за каждый эпизод. Не люблю работать по шестнадцать часов, переснимая то, что уже есть.

— У меня иногда создаётся впечатление, что ты вообще не любишь работать. Зачем согласилась на эту дораму, если не нравится?

Чонгук на цыпочках подобрался к окну, а потом попытался в него заглянуть, но тонированные стёкла не позволяли увидеть что-либо, а щель, что пропускала разговоры находящихся внутри, была задёрнута чёрной шторкой.

— Мне нравится работать и нравится дорама, но не нравится режиссёр Пак. Он как будто издевается. К каждой омеге у него есть претензии...

— По-моему, ты везде найдёшь дискриминацию. Режиссёром Ё ты тоже была недовольна по этой причине. Я в курсе, что ты борешься за равноправие, но считать себя униженной из-за типичных замечаний на площадке... Серьёзно?

— Легко говорить так, когда ты альфа и приглашённый актёр, за которым трусятся и которому вообще замечаний не делают, — в голосе Сэин слышалось хорошо знакомое Чонгуку возмущение. — Знаешь что, Юнги, вали-ка ты к себе и репетируй поцелуи с подушкой. Пришёл всего на два эпизода, и портишь мне настроение.

Чонгуку хватило одного слова «поцелуи», чтобы сорваться с места.

Он обошёл фургон и громко и настойчиво постучал в двери.

Не хотелось, чтобы актёр Мин как-нибудь задобрил Сэин и они вдруг вернулись к своим репетициям.

— Даён, ты?.. — девушка выглянула на улицу с широченной улыбкой, какую Чонгук в её исполнении только на экране и видел. Но от одного взгляда на него Сэин моментально посерьёзнела. — Господин Чон? Что вы здесь делаете?

Мин Юнги высунул свою голову следом, чтобы посмотреть, кто там пришёл. Он был видным альфой с насыщенным запахом табака. Осмотрел Чонгука и вдруг хмыкнул.

— Я и правда лучше пойду, — сказал он, осторожно отодвигая Сэин от двери, чтобы спрыгнуть на землю со ступеньки и начать насвистывать какую-то мелодию, вразвалочку отдаляясь от фургона.

— Кхм, госпожа Гу, здравствуйте, — Чонгук заставил себя говорить, боясь, что она закроет двери у него перед носом. — Вы не могли бы уделить мне одну минутку, пожалуйста?

Он дрожал как осиновый лист, и зубы его стучали при малейшем порыве ветра. Для такого холодного осеннего дня он был слишком легко одет — в пальто на просвечивающую белую рубашку, без шапки и даже без шарфа.

Сэин не хотелось уделять ему и полминутки, но после тяжёлого вздоха она отступила в сторону, приказывая ему:

— Войдите.

Чонгук неуклюже споткнулся о верхнюю ступеньку и прямо-таки ввалился в фургон, бегло осматривая сложенные сиденья, коробки и наряды, раскиданные буквально везде.

— Ваш директор оставил мне с дюжину сообщений, доказывая, что вы осознали свою ошибку и не считаете меня плохой актрисой, писателем или «типичной омегой», как вы высказались в своём обзоре, — она заговорила первой, проходя вглубь и опираясь на одну из бежевых стенок фургона. — Полагаю, он очень боится связываться с моими адвокатами...

— Мне очень жаль, что я написал то, что написал, — Чонгук громко сглотнул, от чего его кадык дёрнулся.

Так странно было находиться наедине с ней в таком крошечном помещении, особенно когда она смотрела так властно. Из-за неё Чонгук немного терялся.

— Каким бы ни было моё мнение о вашей игре или книге, оно субъективно и не должно влиять на массы и разжигать ненависть. Не знаю, что на меня нашло, и зачем я позволил этому выйти в свет. Я не хотел вас обидеть.

Сэин сложила руки на груди, но в целом заметно смягчилась. Её плечи расслабились, губы слегка приоткрылись, глаза перестали смотреть враждебно.

Она тоже совершала ошибки, и у неё тоже было своё мнение касательно многих вещей, которое ей иногда очень хотелось высказать.

— Точно не потянете моих адвокатов, — сказала она. — Даже заставили себя извиниться... Удивительно. В прошлый раз вы показались мне непробиваемым идиотом.

— Я действительно был идиотом, — закивал Чонгук.

Его сердце так и скакало в груди, но он чувствовал, что может с этим справиться. Он готовился к этой встрече и контролировал себя лучше. Чтобы без опрометчивых слов и действий.

— Не подумайте, что я перегибаю палку, — Сэин сегодня была без солнцезащитных очков, поэтому Чонгук без стеснения заглядывал ей в глаза, а она ему. — Но во избежание подобных случаев в дальнейшем мне было бы лучше заявить на вас. Репортёры и так пишут обо мне кучу гадостей. Каждый день. И будут писать дальше, если ваш журнал не возьмёт на себя ответственность...

Чонгук сжал губы в тонкую линию, обдумывая, как будет лучше для журнала, а как для Сэин. На её месте он тоже был бы зол и хотел всех засудить. Из-за того, что он переживал, перечитал тысячи комментариев. И хороших, и плохих, и даже его вторые очень нервировали.

— Статью на сайте я опубликовал сам. Если есть возможность судиться только со мной, а не с журналом, я буду вам очень признателен.

С одной стороны это хорошо. Будет причина увидеться с ней снова. Пусть даже в суде.

— Я подумаю, — ответила Сэин, сразу же спрашивая: — Вы ведь уже согрелись? Можете уйти сейчас?

Она вроде как была на работе, ей нужно было ещё раз пробежаться по сценарию и настроиться на романтику.

— Секундочку, — попросил Чонгук, оставаясь стоять у двери. — Могу я кое-что спросить у вас?

— Только не зовите на свидание, — Сэин скривилась, задевая и так задетую гордость Чонгука.

— Я пока не планировал, — ответил он. — Я только хотел узнать, что вы обо мне думаете. Не как о журналисте, а как об альфе.

Ей казалось, что в прошлый раз она ясно дала ему понять, что думает.

— Разве мой запах недостаточно хорош? — поинтересовался он. — Как-нибудь по-особенному хорош.

Он так смешно набивал себе цену, что Сэин едва сдержала хохот, отвечая:

— Даже интересно, чем таким вы пахнете, что считаете себя особенным.

Её слова давали Чонгуку надежду.

— Так вы не чувствуете? — спросил он. — Совсем?

Сэин ещё сильнее сжала руки на груди.

— Не чувствую. Совсем. Если бы вы читали мою книгу внимательно, знали бы, что я не признаю допотопные методы поиска друзей и любимых через обоняние. Запахи отвлекают.

Чонгук обратил на это внимание при прочтении, но не придал этому большого значения. Для таких как они было естественно отвлекаться на запахи и повиноваться инстинктам.

— Если это вызывает у вас недоумение, я понимаю, — ей почему-то хотелось оправдаться перед ним. Возможно, потому что он выглядел каким-то разбитым после её признания. — Кому-то проще ориентироваться по запаху, кому-то на ощупь, а кто-то, как я, предпочитает мыслить здраво, без отвлекающих факторов.

— А если вы упустите свою любовь из-за этого? — спросил Чонгук почти отчаянно, не зная, как ещё ей намекнуть. — Существуют ведь истинные...

Сэин замотала головой, и у Чонгука сразу возник логичный вопрос:

— Вы не верите в истинных?

Он долгое время не верил. Даже сейчас сомневался.

Разве таблетки или стальное самообладание могли сдержать такое? Разве могла бы она оставаться безразличной, если бы они были предназначены друг для друга?

— Я верю, — сказала Сэин, — но мне на это всё равно. Любовь — это совокупность эмоций и поведения, характеризующееся близостью, страстью и преданностью. Оно включает в себя заботу, защиту, влечение и доверие, но никак не слепую помешанность на чьём-то запахе.

— Я понимаю, — проговорил Чонгук с досадой. Когда-то он мог позволить себе мыслить так же. — Вы абсолютно правы. Нельзя влюбиться в кого-то только потому, что он приятно пахнет. Но я думаю, что несправедливо вычёркивать запахи из списка и недооценивать их значимость. Они способны напомнить нам о былых временах, хороших моментах и любимых людях. И они могут в разы усилить всё перечисленное вами. Придать яркости.

— Госпожа Гу!

— Госпожа Гу!

Несколько голосов сразу стали звать Сэин, а это значило, что всё готово для съёмок, и у неё не осталось времени на разговоры о высоких чувствах.

— До свидания, господин Чон, — сказала она со снисходительной улыбкой. — Я свяжусь с вами, если всё же решусь судиться. Но на вашем месте, я бы помолилась о том, чтобы больше никогда не слышать моего голоса и тем более — моего запаха.