Часть 6
– Я думаю, надо извиниться. У меня всё разъедает изнутри... Я чувствую себя ужасно, – Кира сжала в руках чашку и опустила взгляд. – Не хочу быть монстром. Это же была просто вежливость с его стороны.
– Если ты считаешь, что это нужно – тогда да, извинись, – спокойно сказала Лера, отпивая чай. – Иногда простое «прости» может отпустить тебя больше, чем другого.
– Так и сделаю, – тихо кивнула Кира.
Разговор с Лерой немного облегчил напряжение, но чувство вины продолжало саднить, будто заноза под кожей. Вернувшись домой, Кира едва добралась до дивана. Она не включила свет, не переоделась, даже не сняла куртку. Просто рухнула на мягкие подушки и замерла, ощущая, как усталость медленно окутывает всё тело. Мысли путались, сердце билось неровно. «Завтра... завтра всё исправлю», – подумала она, закрывая глаза.
Утро пришло неожиданно рано. Серое небо за окном словно предупреждало о тяжёлом дне. Но Кира поднялась без раздражения – она знала, что должна действовать. Не спеша прошла в ванную, умылась прохладной водой, почистила зубы и, глядя на себя в зеркало, подумала: "Соберись. Ты не сделала ничего ужасного. Ты просто испугалась." На кухне заварился кофе, тонкий аромат заполнил всю квартиру. Она поджарила тост, положила на него ломтики лосося, и завтрак вышел неожиданно уютным. После этого она переоделась, уложила волосы, накинула пальто и вышла из квартиры.
Рабочий день прошёл без неожиданностей. Клиенты, звонки, заказы — всё по расписанию. Но внутри у Киры всё время теплилась мысль: сегодня нужно сказать это слово "прости".
По дороге домой она зашла в супермаркет. Долго бродила между полками, и вдруг взгляд зацепился за витрину с макаронсами. Яркие, как детские краски, аккуратные, будто сделанные вручную с любовью. Она улыбнулась — в этом было что-то немного ироничное, немного милое. Дима, конечно, не из тех, кто ест макаронс. Но всё же это жест. Символ. Маленькая цветная коробочка примирения. С коробкой в руках она направилась к тату-салону. Сердце забилось чаще, когда она подошла к двери. Всё казалось глупым и трогательным одновременно: она пришла с пирожными извиняться перед мрачным тату-мастером. Но отступать было нельзя.
Она толкнула дверь. Внутри царила полутень, лампы под потолком мерцали мягким светом. Навстречу ей вышла девушка с прямыми тёмными волосами и холодным взглядом.
– Здравствуйте, по записи? – машинально спросила она.
– Здравствуйте. Нет, я к Дмитрию, – Кира старалась говорить спокойно.
– К сожалению, Дима не работает без записи, – в голосе администратора чувствовался холод.
Кира уже собиралась ответить, когда из кабинета вышел сам Дима. Его волосы были растрёпаны, на футболке следы чернил, взгляд усталый, но по-своему тёплый. Он остановился, увидев её.
– Кира? Привет. Что-то с тату не так?
– Да нет, – она неловко улыбнулась. – Я пришла поговорить. Только... меня не впускают.
– Дим, она без записи, – вмешалась администраторша.
Дима устало вздохнул и покачал головой.
– Всё хорошо, Вика. Пусть проходит.
Он слегка отступил в сторону, освобождая ей путь, и взгляд его стал чуть мягче, чуть внимательнее. Кира, немного смущённая, шагнула внутрь. Коробка с макаронсами осталась в её руках — словно маленький щит между ней и этим сложным, закрытым, но настоящим человеком.