ОН РАЗГОВАРИВАЕТ?!
Приехав к Чарльзу, я разложила продукты по своему усмотрению. Надеюсь, папа не будет возражать. Обернув крупные картофелины фольгой, я поставила их в духовку и замариновала отбивные.
Кажется, всё. Я поднялась на второй этаж, переодевшись в сухие шнаты и толстовку и собрала влажные волосы в хвост. Пожалуй, проверю электронную почту, прежде чем приступать к урокам.
В моем ящике было три новых сообщения.
«Дарина, — писала мама, — пожалуйста, ответь как можно скорее! Как долетела? Надеюсь, дождь тебе ещё не надоел. Я очень скучаю! Вещи для Финикса почти собрала, но не могу найти розовую кофточку. Куда она запропастилась? Филип передает привет. Целую, мама».
Вздохнув, я открыла второе письмо, мать послала его через восемь часов после первого.
«Дарина! Почему ты мне не отвечаешь? Мама».
«Дарина! Если до половины шестого не получу ответа, позвоню Чарльзу».
Я посмотрела на часы. Половина пятого. Зная мою мать, лучше поспешить.
«Мама, успокойся, сейчас напишу обо всем подробно. Прошу, не делай глупостей! Дарина».
Оставив первое письмо, я тут же принялась за второе.
«Мама! У меня всё отлично. Дождь льет как из ведра. Школа ничего, только программа немного отстаёт от Сан-Хосе, и мне придется кое-что повторить. У меня уже есть друзья, мы вместе ходим на ланч.
Розовая кофточка в химчистке, её нужно было забрать в пятницу.
Представляешь, Чарльз купил мне байк! Довольно старый, но вполне надёжный, а для меня это главное.
Я тоже соскучилась. Как появятся новости, напишу. Не волнуйся, со мной всё в порядке! Целую, Дарина».
По литературе мы проходили «Гамлет», я решила его перечитать и так увлеклась, что едва услышала, как пришёл Чарльз. Я опрометью бросилась на кухню, достала картофель и положила мясо на противень.
— Дарина? — позвал отец, услышав мои шаги на лестнице.
Интересно, а кого ещё он ожидал увидеть?
— Привет, папа! С возвращением!
— Спасибо. — Он разулся и отстегнул кобуру, наблюдая, как я ношусь по кухне. Насколько я знала, на работе ему ни разу не приходилось применять оружие, но пистолет он постоянно держал наготове. В детстве, когда я приезжала в гости, отец всегда вынимал патроны, а пистолет прятал. Очевидно, теперь он считает меня достаточно взрослой, чтобы случайно прострелить себе голову, и достаточно разумной, чтобы не сделать это нарочно.
— Что на ужин? — осторожно спросил Чарльз. Мама любила экспериментировать, хотя её шедевры далеко не всегда оказывались съедобными. Похоже, он не забыл их даже за семнадцать лет!
— Печеный картофель и отбивные, — ответила я, и отец вздохнул с облегчением.
Наверное, ему было неловко стоять без дела, он прошел в гостиную и включил телевизор. Пока отбивные подрумянивались, я приготовила салат и накрыла на стол. Всё, можно звать Чарльза.
— Пахнет очень вкусно, — с одобрением сказал он.
— Спасибо!
Несколько минут мы ели молча. Тишина не тяготила ни Чарльза, ни меня. Думаю, мы с ним уживемся.
— Как тебе школа? Успела завести друзей? — спросил отец, расправившись с салатом.
— Ну, на тригонометрии и испанском я сижу с девушкой по имени Джина, мы вместе ходим на ланч. А ещё мне понравился Майкл, такой высокий и светловолосый. С ним не заскучаешь! Да и остальные студенты тоже ничего, за одним единым исключением.
— Высокий и светловолосый — это наверное, Майкл Ньютон. Славный парень, и семья хорошая. Его отцу принадлежит магазин спорттоваров в предместьях Нокфелла. Дела у него идут неплохо.
— А Фишер и его компашку знаешь? — неутешительно спросила я.
— Мистера Фишера и его соседей? Конечно. Он работает программистом — замечательный человек.
— Боюсь, его сын... э-э... не так популярен со своей компашкой. В школе их не любят.
К моему удивлению, Чарльз разозлился.
— Чего и следовало ожидать! — пробормотал он. — Мистер Фишер — великолепный специалист своего дела и мог бы работать в любом городе мира, зарабатывая в сто раз больше, чем у нас. Нам очень повезло, что он живёт здесь, что он помогает нам и захотел поселиться в нашем городе. Для Нокфелла он настоящая находка, а его сын и соседи прекрасно воспитаны. Когда Фишер приехал, я боялся, что у него будут проблемы — сын остался без матери, такая трагедия произошла. Однако Фишер оказался порядочнее, чем многие другие молодые люди, чьи семьи живут здесь из поколения в поколение. Естественно, его сын стал держаться вместе с новыми знакомыми — они ведь друзья. Но в городе Фишер недавно, а надо же обывателям кого-то обсуждать!
Признаюсь, такой длинной тирады я от Чарльза не ожидала. Кажется, его волнует всё, что говорят в городе.
— Фишер довольно милый, — пошла я на попятную, — просто он с друзьями держаться апартаментов, вот и всё. Странно, они ведь такие дружные.
— Ты ещё его отца не видела! — рассмеялся отец. — Хорошо, что он трудоголик. Хотя я бы не рекомендовал так засиживаться за компьютером.
Остаток ужина прошел в тишине, в потом Чарльз помог мне убрать со стола и снова сел перед телевизором, а мне пришлось мыть посуду. Вручную! Посудомоечных машин отец не признавал.
Я нехотя поднялась в свою комнату, где меня ждала домашняя работа по математике. Кажется, папа тоже не любит точные науки.
Ночь оказалась на удивление тихой, и я быстро уснула.
Остаток недели прошел спокойно. Я привыкла к школе, а к пятнице знала в лицо почти всех школьников. Девушки из волейбольной команды научили меня страховать и делали мне пас только в присутствии физрука.
Салли Фишер на занятия не приходил.
Каждый день я видела, как его компашка появляются в столовой без него. Только тогда я могла расслабиться и участвовать в общей беседе. В основном, обсуждали поездку в Луисвилл, которую Майкл с друзьями собирались совершить через две недели. Меня тоже позвал, и я согласилась, скорее из вежливости, чем из желание куда-то ехать. Надеюсь, там будет посуше и теплее.
В пятницу я шла на химию, ничего не опасаясь. Похоже, Салли окончательно забросил школу. Думать о нём не хотелось — я до сих пор не могла избавиться от мысли, что как-то связана с его странным отсутствием.
Первые выходные в Нокфелл не были богаты событиями. Чарльз дежурил, я убиралась, делала домашнюю работу и написала маме ободряющее письмо. В субботу съездила в местную библиотеку; она оказалась такой бедной, что я решила не записываться. За книгами буду ездить в Олимпию или Сиэтл. Прикинув, сколько уйдет на бензин, я ужаснулась.
Все выходные шел дождь, но несильный, так что я отлично выспалась.
В понедельник утром на стоянке я встретила много знакомых. Все приветливо улыбались и желали удачной недели. Утро выдалось особенно холодным, зато без дождя. На английском я как обычно сидела с Майклом, писали тест по «Гамлету».
Можно сказать, что пока я привыкала гораздро быстрее, чем надеялась, и почувствовала себя вполне комфортно.
Когда мы вышли из класса, в воздухе летали белые хлопья. В школьном дворе царило радостное возбуждение. Чему они радуются? Я почувствовала, как от холода краснеют уши и нос.
— Вау! — закричал Майкл. — Снег идет!
Я растерянно смотрела на танцующие в воздухе хлопья, из которых медленно росли сугробы.
— Да уж, снег... — Куда пропало хорошее настроение?
— Ты не любишь снег?
— Нет. Снег всегда означает холод. К тому же мне казалось, что сначала падают снежинки, такие красивые шестилучные, похожие на звёзды.
— Ты что, никогда раньше не видела снегопад? — недоверчиво спросил Майкл.
— Почему же, видела, — ответила я. — По телевизору.
Ньютон засмеялся и покачал головой. В тот самый момент большой снежок ударил его по затылку. Мы оба стали лихорадочно оглядываться по сторонам, пытаясь определить, кто его швырнул. Я подозревала Эдриана, который быстрым шагом шел прочь, к спортзалу, хотя по расписанию у него тригонометрия. Очевидно, Майкл думал то же самое, потому что, нагнувшись, зачерпнул снега.
— Увидимся за ланчам, хорошо? — спросила я, переминаясь с ноги на ногу. — Игра в снежки не для меня.
Парень кивнул, не сводя глаз с удаляющейся спины Эдриана.
В то утро все только и говорили, что о снеге. Как же, первый снегопад в этом году... Снег — это конечно здорово, а вот мокрые ноги — не очень.
После испанского мы с Джиной бегом бросились в столову. Воздух бороздили снежки, и я держала перед собой большую папку, готовая отбиваться. Джина не понимала, как можно ненавидеть снег, но кинуть снежок в меня не решалась.
У самого входа нас нагнал Майкл. Гель в его волосах замёрз, и он стал похож на ежа. Пока мы стояли за едой, они с Джинай шумно радовались снегу. Заскучав, я машинально взглянула в дальний конец зала, и буквально приросла к месту. За столом сидели пятеро.
Джина дернула меня за рукав.
— Дарин, ты чего копаешься?
Неожиданно на глаза навернулись слезы. «Я тут ни при чем, — повторяла я про себя, — меня это не касается».
— Что с ней? — спросил у Джины Майкл.
— Ничего особенного, — ответила я. — Пропал аппетит. Пожалуй выпью содовой и всё.
— Как ты себя чувствуешь? — испуганно спросила Джина.
— Просто голова кружится, — промямлила я, рассматривая носки ботинок.
Я подождала, пока Джина и Майкл выберут еду, и, не поднимая глаз, прошла за ними к столику. Глотнула содовой... По закону подлости немедленно заурчало в желудке. Майкл дважды спросил, всё ли со мной в порядке. Я отнекивалась невпопад, лихорадочно соображая, не пойти ли мне в медпункт, чтобы отпроситься с химии.
Абсурд какой-то, зачем мне бежать?
Я решила взглянуть на компашку один-единственный раз. Если Салли буравит меня взглядом, я пропущу химию, как последняя трусиха.
Не поднимая головы, я украдкой посмотрела на пятерку из-под опущенных ресниц. Никаких буравящих взглядов. Немного ободрённая, я расправила плечи.
Компашка смеялась. Волосы Салли, Ларри и Тодда были мокрые от тающего снега. Эшли визжала а Пых уворачивался от холодных капель. Парни трясли волосами прямо на них.
Однако дело было не в смехе и игривом настроении; изменилось что-то ещё, а что именно, я понять не могла. Я внимательно посмотрела на Салли. Сегодня он был гораздо бодрее, возможно от игры в снежки. Руки были расслабленный. Нет, суть перемен не только в его бодрости. Тогда в чем же дело?
— Дарин, на кого ты смотришь? — неожиданно перебила мои мысли Джина.
В этот самый момент я встретилась глазами с голубоволосым из компашки и тут же опустила голову, прячась за светлой завесой волос. Наши взгляды пересеклись лишь на секунду, но я была готова поклясться, что в этот раз в его глазах не было ни лютой ненависти, ни всепоглощающей злобы.
— На тебя смотрит Салли Фишер, — прошептала Джина.
— Надеюсь, он не злится? — не удержавшись, спросила я.
— Нет, — удивлённо отвела Джина. — С чего ему злиться?
— По-моему, я ему не нравлюсь. — Меня замутило, и я закрыла лицо руками.
— Компашке никто не нравится. Вернее, они всех игнорируют. А Салли по-прежнему на тебя смотрит!
— Перестань на него пялиться! — прошипела я.
Джина хихикнула, но взгляд отвела, а я подняла глаза, в случае чего готовая к решительным действиям.
Тут нас перебил Майкл, собиравшийся после уроков устроить массовую игру в снежки. Естественно, мы должны были биться на его стороне!
Джина с радостью согласилась. Судя по тому, как она смотрит на парня, она поддержит любое его предложение. Я молча, с тоской думая, что придется прятаться в библиотеке.
Остаток ланча я просидела, вперев глаза в пластиковый стол. Угоров дороже денег, даже если сделка заключена с собственной совестью. Взор Фишера не был свирепым, значит, я иду на химию. От перспективы сидеть рядом с ним мне стало плохо.
Идти по школьному двору с Майклом не хотелось — чувствую, он любитель поиграть в снежки! Однако, подойдя к двери, я услышала, что мои спутники чуть не рыдают от отчаяния. Пошел дождь, превративший снег в островки серого льда. Тайно злорадствуя, я надела капюшон. Отлично, после физкультуры я смогу пойти прямо домой.
Всю дорогу к четвёртому корпусу пришлось слушать сетования Ньютона.
Войдя в класс, я увидела, что за моей партой никто не сидит, и вздохнула с облегчением. Повесив мокрую куртку на крючок, я села на место, достав учебник и блокнот. Мистер Брун кружил по классу, раздавая штативы и колбочки. До начала урока оставалось ещё несколько минут, и школьники оживлённо болтали.
Огромным усилием воли я заставила себя не смотреть на дверь, лениво водя карандашом по обложке блокнота.
Вот скрипнул стул — за мою парту кто-то подсел. Я сделала вид, что увлечена рисованием.
— Привет, — произнес низкий грудной голос.
Неужели со мной заговорил Фишер?! Не в силах поверить в чудо, я подняла голову. Как и в прошлых раз, парень сидел на самом краешке парты, но его стул был повернут в мою сторону. С растрёпанных голубых волос капала вода, однако выглядел он так, будто минуту назад снялся в ролике, рекламирующем шампунь. В прорезах маски я увидела прищуренные глаза, видимо он улыбался. Впрочем, глаза оставались настороженными.
— Меня зовут Салли Фишер, — невозмутимо продолжал парень. — На прошлой неделе я не успел представиться. А ты, наверное Дарин Смит?
У меня голова шла кругом. Может, мне всё показалось? Ведь сейчас Салли безукоризненно вежлив. Очевидно, он ждал моего ответа, а я не могла придумать ничего подходящего.
— Откуда ты знаешь моё имя? — запинаясь, пролепетала я.
Смех Фишера напоминал звон серебряного колокольчика.
— Ну, здесь оно известно каждому. Весь город с замиранием сердца ждал твоего приезда!
Я поморщилась. Салли, конечно, издевается, однако в его словах есть доля правды.
— Вообще-то, я имела в виду, почему ты назвал меня Дарин? — продолжала допытываться я.
— Ты предпочитаешь «Дарина»? — удивился Фишер.
— Нет, мне больше нравится «Дарин». Просто Чарльз, то есть мой отец, за глаза зовёт меня Дарина, и на первых порах все называют меня именно так, — объяснила я, чувствуя себя полной идиоткой.
— Ясно, — только и ответил Фишер.
Крайне раздосадованная собственной глупостью, я отвернулась.
К счастью, в тот момент мистер Браун начал урок. Я пыталась сосредоточиться, слушая задания на сегодняшнюю лабораторку. Лежащие в коробках предметные колбачки с мрамором и остальными веществами. Вместе с соседом по парте нам предстояло разложить материалы по порядку, в соответствии со смешиванием. Черед двадцать минут Браун проверит, как мы справились.
— Можете приступать! — скомандовал он.
— Леди желает начать? — по глазам поняла, он улыбается.
Я смотрела на него, и не в силах вымолвить ни слова.
— Если хочешь, начну я, — проговорил он уже без тени улыбки, видимо, приняв меня за слабоумную.
— Нет-нет, всё в порядке, — густо покраснев, сказала я.
Если честно, я блефовала. Я уже делала эту лабораторку и знала, что искать. Не должно возникнуть никаких проблем. Я прилила в пробирку с кусочками мрамора, закреплённую в штативе, 2-3 см³ расбавленой соляной кислоты.
— Нужно закрыть колбу трубкой! — объявила я, мельком взглянув на пробирку.
— Можно посмотреть? — попросил Салли, увидев, что я закрываю колбу трубкой. Пытаясь меня остановить, он легонько коснулся моей руки. Его пальцы были прохладными, будто всю перемену он был на улице где шел дождь. Но вовсе не поэтому я отдернула руку так поспешно. От прохладного прикосновения кожа вспыхнула, а по всему телу разнеслись электрические импульсы.
— Прости, — пробормотал Салли поспешно убирая руку подальше от моей. Однако от мысли взглянуть на реакцию в пробирке он так и не отказался.
В полном недоумении я наблюдала, как парень изучает реакцию.
— Отлично, — согласился Фишер, аккуратно вписывая это в свою первую колонку таблицы. Затем закрыл пробирку пробкой с газоотводной трубкой и собрал препарат. — Воздух вытесняется во вторую пробирку, — провозгласил он, тут же заполняя вторую колонку.
— Можно мне? — надменно поинтересовалась я.
Ухмыльнувшись, он придвинул прибор ко мне. Взглянув на реакцию, я почувствовала досаду. Черт побери, он прав!
— Спичку пожалуйста? — попросила я, протягивая руку.
Салли осторожно передал мне коробок спичек, стараясь не касаться моей ладони.
На этот раз я не смотрела на реакцию и секунды.
— Скоро поджигаем!
Фишер ещё не успел попросить, а я уже двигала припор к нему. Парень мельком взглянул на препарат и занёс результат в таблицу. Я и сама могла сделать запись, но подчерк у Салли оказался настолько изящным, что мне не хотелось портить страницу своими каракулями.
Мы закончили раньше всех. Я видела, как Майкл с соседкой в немом отчаянии смотрят на колбы с препаратами. Ещё одна пара тайком листала учебник.
Всеми силами я старалась не глазеть на Фишера. Тщетно. Он сам смотрел на меня, причем с тем же необъяснимым разочарованием. Тут я и поняла, что изменилось в поведении парня по сравнению с прошлой неделей.
— Ты косплеер?
— Косплеер? Нет! — Мой вопрос явно застал его врасплох.
— В прошлых раз мне показалось, что ты кого-то косплеешь.
Салли только плечами пожал.
И всё же, зачем ему эта маска! Я отлично понимала зачем подростки делаю это, конечно же чтобы привлечь к себе внимание. Я ещё подумала, зачем ему эта маска, если он и так привлекает к себе внимание без неё. Сегодня же он после моих слов начал трогать свою маску. Разве она ему не мешает, в ней наверное душно. Или для Нокфелла это нормально для такого маленького городка?
Опустив взгляд, я увидела, что Фишер снова сжал кулаки.
К нашей парте подошёл мистер Браун, очевидно, обеспокоенный тем, что мы не работаем. Увидев заполненную таблицу, он удивился и стал проверять ответы.
— Салли, кажется, ты не подумал, что Дарине тоже неплохо бы поработать с пробирками? — саркастически спросил учитель.
— Она любит, чтобы её называли «Дарин», — рассеянно поправил Фишер. — Я определил только два состояния реакции.
Мистер Браун скептически посмотрел на меня.
— Ты уже делала эту лабораторку? — догадался он.
— Да, но не на мраморе, — робко улыбнулась я. Фишер кивнул, будто ожидал, такого ответа.
— На другом минерале?
— Да.
— Ну, — задумчиво протянул мистер Браун, — очень удачно, что вы сели вместе. — Пробормонав что-то ещё, он ушел к своему столу.
— Ты ведь не любишь снег, верно? — спросил Салли. Мне показалось, что он с трудом заставляет себя со мной общаться. Неужели в столовой он подслушал наш разговор с Джиной, а теперь прикидывается дурачком?
— Не очень, — честно ответила я.
— И холод тебе не нравится, — это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
— И сырость тоже, — добавила я.
— Наверное, Нокфелл не самое лучшее место для тебя, — задумчиво проговорил Салли.
— Очень может быть.
Мои слова удивили Фишера.
— Зачем ты тогда приехала? — не спросил, а скорее потребовал ответа он.
— Ну, это сложно...
— Попробую понять, — настаивал Салли.
Я долго молчала, но потом не выдержала и посмотрела на него. Роковая ошибка — попав в плен теплых васильковых глаз, я начала рассказывать, как на исповеди.
— Мама снова вышла замуж...
— Ну вот, а ты говоришь, что сложно, — мягко и сочувственно проговорил Салли. — Когда это случилось?