Ночь сказок
16 аркан -- Башня*
Сын ничей, ответишь ли – почему
Ты никому не брат, никому не муж?
Что за горечь гонит тебя во тьму?
Радостно ли столько лет одному
Быть?
Заплачь или запой.
Я обещаю, что буду шёлковой,
Возьми меня просто с собой,
Куда бы ни шёл ты.
Немного Нервно, «Ритуал»
Удостоверившись, что все птички удачно выбрались из оккупированной столовой, она улизнула в четвёртую. Там, ей казалось, будет легче пережить этот вечер. Она не хуже других чувствовала, что эта ночь будет последней перед выпуском, хотя официально он должен был состояться через шесть дней.
В четвёртой шла суетливая упаковочная деятельность. В какой-то момент в спальне появился Слепой и все остолбенели, пока он протащился к двухярусной кровати, забрался на полку Лэри и затих. Табаки сразу сунулся к нему. А она посмотрела на Сфинкса и поняла, почему Слепой выглядит как свежевыкопанный покойник. Поговорили, называется.
Немного пособив с приготовлениями к близящейся Ночи Сказок, она зазвала в четвёртую Валета с гитарой и начала петь, хотя никто ещё не попросил её об этом. На голос вниз спустился Слепой и ей удалось поймать его под предлогом перебинтовать раненую руку.
Мама говорила ей, что ни за что и никогда нельзя этого делать. И она ей это обещала, и держала своё обещание так долго. До этого проклятого дня. Но не могла же она спокойно смотреть на Слепого, находиться рядом с ним и ничего не делать? Она чувствовала опустошающую его боль, почти как свою собственную. Поэтому она и запела, чтобы успокоить его боль. Но оставалась ещё и разбитая рука, перетянутая кое-как грязной тряпицей. Ани выкинула эту ветошь и принялась обматывать его руку нормальным бинтом, попутно уводя чужую боль и наполняя раненую руку тёплой целительной силой. Слепой это наверняка почувствовал, но никак не прокомментировал. Только тихо поблагодарил, когда она закончила бинтовать и смылся.
Табаки вовсю командовал. Потихоньку начинали сползаться гости. Все с рюкзаками, так что она почувствовала себя голой. Пришёл Стервятник с Красавицей, Конём и Драконом. Тень маячил у него за спиной. Ани присоединилась к ним и устроилась рядом с большой птицей на правах хотя бы друга. Тень Макса сочувственно положила прозрачную руку ей на плечо, и она дернула уголком рта в попытке ему улыбнуться. Гости рассаживались. Появилась Спица в подвенечном наряде, похожая, как и почти все невесты, на тёплый сугроб. Пришли двое палаточников и устроились на кровати Македонского, смирившегося с их присутствием. Последними появились Ральф со стариком-сторожем, глядя на которого Лэри ахнул, но она даже не подумала выяснять причины его бурных эмоций, потому что её пальцы снова нашарили в кармане бархатные бока коробочки.
Ночь Сказок началась. Первым выступил Стервятник и у Ральфа его бенефис имел бешеный успех. Он так и не смирился с мыслью о том, как именно они расправились с Крёстной, и попытался вытянуть из Стервятника хоть какую-то информацию. Конечно, у него не получилось, но он старался.
Следующим решил высказаться Чёрный, вот уж чего не ожидало большинство присутствующих. Слушая его, Ани подумала, что ему-таки удалось сойти с ума. Хотя его способ и был довольно оригинальным: угнать старый автобус при помощи Крысы и такой-то матери, чтобы уехать на нём своим ходом в закат с рюкзаками. Она даже на секунду задумалась, не присоединиться ли к этому безумию. Но, посмотрев на Ральфа, тут же передумала. Эти ребята будут скрываться от родни и органов опеки, какого чёрта им бегать ещё и от преследующих её бандитов?
После выступления Чёрного Ральф всё-таки сел. То ли из-за увещеваний Табаки, то ли просто так. Забился к шкафу рядом со стариком. И она поняла, что сейчас или никогда. Сползла с нагретого места, осторожно обошла пристроившихся на полу и присела на корточки перед удивленно поднявшим брови мужчиной.
– Я решила, Ральф, – сказала она очень тихо, зная, что её услышит только он один, и даже сидящий рядом сторож не разберёт её слов. – Ты прав. Я не верю в то, что у нас может получиться. Прости.
Она нежно вложила коробочку в его пальцы и отошла раньше, чем он успел что-то сказать. Вернулась на своё место рядом со Стервятником и сидела, уставившись в одну точку, уговаривая себя не расплакаться.
***
Рыжий рассказал сказку о беглых смертях, похоже, имея в виду себя. А следующим у стремянки появился Ральф. Курильщик думал, что он снова решил задать какой-то вопрос, но оказалось, что воспитатель тоже хочет рассказать сказку. Мрачный как всегда, или даже ещё больше обычного, он не стал забираться на стремянку, а встал, облокотившись на неё. При его росте это было не важно, его и так было видно и слышно изо всех уголков комнаты. Он обвёл всех взглядом, остановившись на несколько секунд на сидящей рядом со Стервятником девушке, прикрыл глаза и начал рассказывать.
В тридесятом царстве жил один могущественный колдун. Как-то прослышал он о волшебной птице, что живёт в ветвях древа жизни и поёт чудесные песни, которые непременно сбываются. Долго ли, коротко, поймал он волшебную птицу и заточил в клетку без замка в комнате на вершине башни в своём замке. Только вот в клетке петь птица не пела, воли ей не хватало. Грустила птица и помогать колдуну отказывалась. Разозлился колдун и приказал никогда не открывать занавеси в комнате, где стояла клетка, чтобы даже света белого птица та не видела. И свечей не зажигать.
Так и жила птица в темноте и в клетке, одна-одинешенька. Пока однажды не забрался в комнату сын повара. Мальчик нашёл птицу и начал с ней разговаривать, а птица ему отвечала. И такая грустная была птица, что мальчику стало её жалко. Но выпустить её он не мог, ведь даже замка в той клетке не было. И он приходил к птице день за днём и рассказывал ей сказки, а птица рассказывала, что знала, ему.
Тем временем, ополчились соседние королевства на колдуна, пошли войной на его замок. Колдун был уже стар и проиграл ту войну. Слуги его разбежались. И мальчишка, сын повара, убежал один, ведь клетку, в которой сидела птица, было ни открыть, ни унести.
И вот, в покинутый слугами замок забрёл рыцарь. Слышал он, что много диковинок водилось в замке колдуна и хотел посмотреть на них. Но в опустевших залах уже побывали другие рыцари и кто-то вёз домой золото, а кто-то волшебные вещи. И рыцарь шёл дальше и дальше, пока не забрёл на самый верх замковой башни. Там, в тёмной зашторенной комнате при свете его свечи тускло блеснули прутья клетки.
Подойдя к клетке, рыцарь увидел птицу. Большая и гладкая, она сидела на жёрдочке посреди клетки, тёмные глаза смотрели печально, а перья отливали синевой. Рыцарь спросил у птицы, как она очутилась в клетке, и птица рассказала ему свою историю. Обойдя клетку, рыцарь убедился, что в ней не было ни дверцы, ни замка. Но птица была такой грустной и рыцарю так хотелось её выпустить, что он не оставлял попыток, подходя к клетке ближе и поднося свечу всё ближе к прутьям, рассматривая их. Когда он подошёл совсем близко, птица вдруг прыгнула навстречу и пламя свечи коснулось её перьев.
Крик вырвался из уст рыцаря, потому что птица загорелась! Перья её были охвачены пламенем, и когда она распахнула широкие крылья, они зажглись как солнце и прошли сквозь прутья. Птица выпорхнула из зачарованной клетки и опустилась на руку рыцаря. И, хотя он испугался, что загорится вместе с ней и погибнет, пламя не опаляло его, танцуя и переливаясь на перьях, только грело и светило. Изумлённый и обрадованный, рыцарь подошёл к окну и отдернул тяжёлый занавес. За окнами полыхал закат и его лучи отражались в играющем на перьях птицы пламени.
Выпущенная из клетки, птица радовалась свободе, хотя её крылья ещё были слабы. Она запела рыцарю и пела ему о счастье и ветре. О свободе, небесах и далёких землях. Она обещала, что будет теперь служить рыцарю в благодарность за своё освобождение, и голос её был чудеснее всего на свете, а светлое пламя переливалось на синих перьях.
С чудесной птицей на плече, рыцарь вышел на балкон башни и увидел земли и небо, раскинувшиеся перед ними и горящий посреди неба и земли закат. И понял рыцарь, что, как бы ни была прекрасна птица, сколько чудес ни обещал бы её голос, она не будет по-настоящему свободна, если будет привязана своей благодарностью к нему. Тогда он отпустил птицу, сказав, что ему не нужно награды за её освобождение и что она свободна лететь, куда хочет и жить, как хочет, отныне.
И птица, распахнув широкие пламенеющие крылья, поднялась в воздух и, покружив над башней, в которой она была заточена столько лет, улетела на закат. И никто с тех пор на небе и на земле не сумел проследить за ней, чтобы поймать её снова.
Свою сказку Ральф рассказывал спокойным и немного грустным голосом. Ровно, будто читал уже написанный текст или знал её наизусть, перечитав множество раз. И почти весь рассказ он смотрел прямо перед собой, хотя под конец его взгляд снова примагнитился к Ани. И Курильщик пропустил мимо ушей весь конец сказки, потому что, проследив за взглядом воспитателя, увидел, что она плачет. Беззвучно, судорожно дыша, как вынутая на берег рыба, слезы текли по её щекам, ловя блики свечей. Она сидела бледная и не сводила глаз с рассказывающего мужчины, плечи её подрагивали. А сидящий рядом Стервятник упрямо смотрел мимо, как будто старался не видеть её слез, хотя Курильщику показалось, что он не только заметил их, но и понимал, чем они вызваны.
***
Его сказка была невыносима. Ей казалось, что сердце вытекает у неё из глаз вместе со слезами, что что-то в ней разбили, сломали, причём сделала это она сама. Сказка была его ответом. Он отпустил её. Выпустил птицу из клетки и отпустил на свободу, не требуя ничего взамен. Ей было больно. Потому что он поступал так, как должен был поступить её рыцарь. Был сильным, великодушным и честным до самого конца. И отпускал её.
А она не хотела улетать. Только в сказке были правильные слова. Если она останется, рано или поздно пламя с её крыльев перекинется на рыцаря и сожжет его дотла. Поэтому ей придётся улететь и никогда не возвращаться больше.
Потихоньку она начала успокаиваться. И даже смогла вытереть слёзы.
А когда к Стервятнику подсел Лорд и отдал ему висящую на шнурке шестерёнку, она даже нашла силы улыбнуться. Он всё сделал правильно. Ему незачем было возвращаться. А Стервятнику эта шестерёнка была нужна, как воздух – его билет на тот круг, где он снова увидится с братом. И в этот раз они не расстанутся, она позаботилась об этом. Тень обнимал её за плечи и тоже смотрел на брата, улыбаясь. Ей будет его не хватать.
Потихоньку сказки закончились. И Слепой сказал прощальную речь, в конце которой объявил, что ему требуются два добровольца: опытный проводник для неопытного проводника и сторож. Последняя должность – пожизненная.
Все начали прощаться.
Первыми ушли те, кто собирался уехать в автобусе Чёрного. Рыжий среди них. Конь тоже, Лэри со Спицей, естественно. Она бы завидовала им, если бы не радость за Стервятника, заполнявшая её... и собственная боль.
Валет сидел у её ног, рядом с ней Стервятник шептался с Лордом, им было о чём поговорить на прощание. Ани обвела взглядом комнату и увидела, что Слепой что-то говорит Ральфу, опустошающему бутылку с текилой Стервятника.
– Ты шутишь? – вытаращился Ральф, схватил Слепого за плечо и усадил рядом с собой, их разговор продолжился. Бледный что-то отдал ему и ещё что-то сказал, она не расслышала.
Ральф поднялся на ноги, спросил, сколько ещё продлится эта ночь, и, не получил внятного ответа, удалился. А она бросилась с расспросами к Слепому.
– Что ты ему сказал? – зашептала она. Бледный отрешённо улыбнулся.
– Сказал, что у него получится быть сторожем, если он захочет. Дому нравится его кандидатура.
– И он согласился? – с ужасом спросила она.
Слепой пожал плечами.
– Согласился, хотя сам не может в это поверить. Пока.
Её подбросило и она вылетела в коридор раньше, чем осознала последние слова Слепого. В сумерках всё ещё был различим высокий силуэт удаляющегося мужчины.
– Ральф! – она никогда не кричала с таким отчаянием. Ей показалось, что она шепчет, что горло сдавливает, как удавкой, и её еле слышно даже ей самой. Но он остановился и обернулся. Он стоял и ждал, пока она дойдёт до него, не чувствуя под собой ног, почти ничего не видя, кроме фигуры в чёрном.
– Нам нужно поговорить. Пожалуйста! – взмолилась она, понимая, что уже не имеет на это права. Но мужчина открыл дверь ближайшего класса и зашёл внутрь, хотя мог повернуться и уйти. Он прошёл мимо пустых парт и остановился, опершись на последнюю, выжидающе глядя на неё.
– Ты действительно согласился стать хранителем Дома? – взволнованно спросила она.
– Похоже, – ответ был не очень уверенным.
– Но почему?
Ральф пожал плечами. Он смотрел на неё с грустью и нежностью.
– Мне хотелось стать частью чего-то большего. Прикоснуться к тому, что можно было бы назвать чудом. Кажется, это мой шанс.
Она не могла поверить своим ушам.
– Но ты можешь остаться здесь, – срывающимся шепотом спешила она. – Ты можешь жить в наружности и быть счастливым. Ты же знаешь, что она гораздо больше, чем кажется всем им.
– Мы договорились, что я улажу свои дела здесь сначала, – мягко сказал Ральф. – Так что я успею позаботиться о том, чтобы тётя не навредила тебе.
– Я не об этом, – с отчаянием произнесла она.
– А я об этом, – мужчина улыбнулся. – Я буду счастлив, если с тобой будет всё в порядке.
– Но это же навсегда, ты понимаешь? Ты не сможешь вернуться с Изнанки, не сможешь покинуть свой пост, как сказал Слепой.
– Я понимаю, – спокойно отозвался он. – Так я смогу им помочь. И ещё кому-то, если Дом как-то продолжит своё существование.
Это было слишком. Стоять рядом с этим человеком, слушать его голос, ловить его взгляд, знать, что он снова отдаёт свою жизнь Дому, как и обещал на том круге. Круг замкнулся. Ей хотелось только одного и желание это было таким сильным, что сжигало на своём пути всё: доводы, сомнения, боль и страх. Она протянула ладонь.
– Дай её. Я знаю, ты не успел выкинуть коробочку.
Он пошарил в кармане пиджака и медленно протянул ей потёртый тёмно-синий бархатный кубик.
Не поднимая глаз, Ани быстро открыла картонную крышку и бросила её на пол. Что-то капнуло на бархатную подложку, пока она выковыривала оттуда маленькое кольцо. Она надела его на палец и вынула второе.
– Я знаю, что всё испортила, что причинила тебе боль. Теперь это мое предложение и я задаю вопрос, сможешь ли ты простить меня... – только теперь она рискнула посмотреть ему в глаза, когда протянула кольцо на ладони. – Я никогда не смогу жить, как нормальные люди. Не буду своей по-настоящему ни там, ни здесь. И буду вынуждена болтаться между мирами. Но я хочу возвращаться к тебе и делить с тобой тот мир, где ты будешь. Ты сможешь меня принять?
Глаза Ральфа сияли. Кажется, она ещё не видела его настолько счастливым. Он сгрёб её в охапку, попутно цепляя кольцо на палец, поднял на руки, поцеловал. Это было лучшим ответом на её вопрос. Впрочем, поцелуями они не ограничились, а Самая Длинная ночь помогла им в этом.
А потом она вернулась в четвёртую, сияя от счастья. Стервятник иронично поздравил её, а девчонки, охнув при виде кольца на её руке, начали спрашивать, с кем она обручилась.
– Это долгая история, – улыбалась она. – И сейчас ни к чему. Сейчас мне хочется петь. Кстати, Слепой, имей в виду, что мне не понадобятся твои услуги.
Слепой поднял брови.
– Он будет жить на Изнанке, так? Значит, наша сделка отменяется. И ты мне ещё должен. Но я сегодня в прекрасном настроении, так что одна песня твоя, так и быть.
Она обернулась к остальным.
– Подумайте о том, чего бы вы хотели. О своём самом главном, самом заветном желании. И пока у нас есть эта ночь, Алконост будет петь для вас.
Они уходили под утро. Ани вышла из спальни, чтобы их проводить. Обняла Стервятника и заставила его пообещать ей слушаться Табаки на следующем круге и ни за что не снимать тот амулет, который он подарит им с братом. Макс стоял рядом и было очень грустно, что нельзя обнять и его тоже. И что она больше не услышит его сказок.
Табаки нежности досталось меньше, потому что его она наверняка увидит снова. Как и Слепого.
Она пожелала удачи Горбачу с Крысой в их нелёгком деле. Лорду, Рыжей с Толстяком на руках. Попрощалась с птичками.
После чего Сфинкс с Македонским вернулись в четвёртую, а они с Русалкой отправились в их спальню с нарисованной на двери кошкой. Уже тогда она чувствовала, что больше не увидит Македонского и не узнает, что с ним.
Кольцо она сняла с пальца и повесила на цепочке на шею, чтобы оно было рядом с сердцем. Уже засыпая, они увидели как начинает светлеть безоблачное небо. Последняя ночь перед выпуском подошла к концу.
-----
* Разрушение, слабость, внезапное падение. Разрушительный удар направлен от Солнца и разрушает башню амбиций, построенную на ложных основаниях. Это также означает разрушение оставшихся иллюзий и преодоление тех аспектов эго, которые привязаны к материальному плану. Номер карты 16 дает в сумме 1+6=7, или карту Колесница, и это карта позитивных энергий и позитивного начала.