На службе у яогуая

- Ваше Превосходительство, - тихо проговорил принц, перебирая очередную стопку бумаг, разделяя их между собой на доклады и обращения к хозяину горы. – А почему Ваше поместье называется «Дом Блаженства»?

- Разве не красивое название? – беря с одной из стопок верхний лист, спросил лис, после чего принялся внимательно его читать, но быстро сдался. Эта монотонная работа уже ему осточертела. Отодвинув бумагу в сторону, он взял в руки трубку и глубоко затянулся, выпуская в воздух белый дым, расслабленно наблюдая, как он постепенно растворяется в воздухе, после чего перевел взгляд на мальчишку рядом и, решив, что работа никуда не убежит, завел диалог. – Почему тебя это вдруг заинтересовало?

- Просто… - Се Лянь сразу же оставил все листы в покое, поворачиваясь к своему господину. Если Хуа Чэн отвлекся, то в ближайшие пару часов к работе уже не вернется. Мальчик заметил эту особенность чужого поведения еще в первые месяцы работы личным слугой и охотно ею пользовался. – Например, эту гору назвали Лисьей, потому что Вы правите на этих землях, - испытующе посмотрев на хули-цзина, принц продолжил. – Тогда почему поместье назвали «Домом Блаженства»?

Се Лянь узнал, как называется поместье, совсем недавно, но этот вопрос его очень заинтересовал. У резиденции было такое название, будто это не дом сильного яогуая, а дом терпимости, и хоть принцу всего двенадцать лет, он знал, что это слово означает, все-таки, обитатели поместья мало задумывались над тем, что и кому говорили.

Хуа Чэн на его вопрос лишь усмехнулся и, сделав очередную затяжку, ненадолго отвернулся, чтобы не дышать дымом в ребенка, после чего снова перевел все внимание на собеседника и ответил:

- Что ж, если хочешь знать, то я назвал так свое поместье, потому что хотел, чтобы это был мой личный Пэнлай*.

*(Пэнлай – Рай в китайской мифологии. Представляет собой остров посреди океана)

- Ваш личный Пэнлай? - слегка удивленно переспросил мальчик, приподнимая брови, из-за чего, видимо, его лицо принимало крайне забавное выражение, раз лис издал сдавленный смешок. Се Лянь на это только демонстративно отвернулся, складывая руки на груди и тихо буркнув. – Не сочтите за грубость, господин Хуа, но Ваше поместье мало чем напоминает Пэнлай.

Принц не боялся показаться грубым. Он уже узнал, что хули-цзину даже нравится, когда с ним говорят открыто, как есть, не скрывая своих истинных мыслей. Поначалу, Се Лянь конечно не спешил применять полученные знания и в своих речах осторожничал, но как-то раз, сильно устав за день, неосторожно высказался при лисе о том, что некоторые слуги ведут себя совершенно непотребно, после чего тут же застыл, прикусив язык, но Хуа Чэн лишь рассмеялся, поддержав его мысль. С тех пор мальчик был более свободен в своих речах, не стесняясь иногда препираться с хозяином поместья по тому или иному вопросу, честно высказывать свое мнение или даже оспаривать решения своего господина. Принца очень радовал тот факт, что хули-цзин его действительно слушал, не считая зазорным прислушаться к двенадцатилетнему ребенку, а иногда даже признавая его идеи весьма хорошими, добавляя лишь, что их нужно немного доработать.

- И чем же мое поместье не Пэнлай? – поставив локоть на стол и подперев подбородок рукой, с интересом спросил лис, внимательно, с озорным огоньком в глазах, смотря на нахохлившегося ребенка.

- Оно весьма мрачно, - заключил принц, все же поворачиваясь к Хуа Чэну, после чего сел ровнее, укладывая руки на колени, и продолжил. – Здесь много слуг, но в основном, Ваша резиденция выглядит будто мертвой. Тут так тихо… да и кругом одни здания и бесконечные галереи. Разве Пэнлай не должен быть более приближенным к природе?

- Вот как, - протянул мужчина в ответ, также садясь ровнее. – И что же? Во многих местах моего поместья ты был?

- Ну… - мальчик неловко отвел взгляд в сторону, тут же слыша беззлобный смех лиса и чувствуя, как щеки заливает стыдливый румянец.

И правда не был. Но и его вины в этом нет, поместье просто огромно, а он буквально привязан к лису, который бывает от силы в двух-трех местах своего же дома, перемещаясь от своих покоев до кабинета и приемного зала. Когда бы ему любоваться здешними красотами? Да что уж там, принц теперь даже к дому прислуги не ходил, ведь теперь у него есть собственные покои не в пример лучше маленькой комнатушки, которую он делил с Ли Шу, а расположена его комната недалеко от личных покоев хозяина поместья, чтобы далеко не ходить. Вот и получалось, что мальчик и десятой части поместья не видел. От этой мысли, его настроение тут же испортилось, и он поник, слегка обиженно перебирая ткань длинных рукавов своего ханьфу.

- От чего загрустил? – заметив чужое поведение, поинтересовался лис, слегка растерявшись.

- Просто этот слуга везде следует за Вами, - не поднимая взгляда принялся пояснять Се. – И совсем не может осмотреть поместье, чтобы увидеть тот самый Пэнлай о котором Вы говорите.

- Так это что же, моя вина? – приподняв брови, удивился Хуа Чэн, но тут же задумчиво прикусил губу, понимая, что мальчишка в общем-то прав, ведь сначала он убирался на небольшом участке поместья, а затем и правда, как привязанный, везде сопровождал своего господина.

И не то, чтобы это было чем-то необычным. Поместье хули-цзина было просто огромным, не каждый слуга полностью его изучил, обо всех его частях знали только три яогуая, которым особенно доверяли, слугам же было достаточно знать, как добраться до участка, за который они отвечают. И хоть Хуа Чэн был рад свободному общению, то попыткам что-то «вынюхать» - не очень, из-за чего терпеть не мог слуг, которые шатались по резиденции, разглядывая ее. Не то, чтобы тут можно было что-то действительно узнать, без разрешения самого Хуа Чэна, но сама мысль о том, что кто-то может пробраться в особо любимые части поместья была неприятна. Он просто не был готов поделиться этим с кем-то, однако…

- Что ж, - продолжил лис, перебивая поток чужих бессвязных извинений. – Раз ты обвиняешь меня в том, что я нерадивый хозяин, то мне следует исправиться.

Мальчик тут же поднял глаза, которые буквально засветились. Принц не ожидал такого подарка судьбы, когда решил просто высказать свое недовольство. Он ожидал, что хули-цзин посмеется, отпустит какую-нибудь шутку, проигнорирует в конце концов, веля вернуться к работе, но не решит «исправиться». Ненадолго повернув голову в сторону окна, откуда открывался вид на небольшой сад, он снова посмотрел на лиса. Мальчику хотелось прямо сейчас подскочить на ноги, схватить мужчину за руку и вытащить, наконец, из этого душного помещения на свежий воздух, но он взял себя в руки и, нетерпеливо ерзая на месте, заинтересованно спросил:

- Господин Хуа, значит ли это, что вы покажете мне поместье?

На это лис лишь беззлобно рассмеялся, вызывая на чужом лице эмоцию недоумения. Что смешного сказал Се Лянь? Неужели он неверно истолковал слова Хуа Чэна, и тот не собирался показывать ему свою резиденцию? Но тогда о каком исправлении шла речь? Однако все мысли ушли на второй план, когда хули-цзин, отсмеявшись, все же пояснил:

- Глупое дитя, - отвернувшись от принца, лис, со свойственной каждому его движению элегантностью, взял трубку и сделал небольшую затяжку, после чего продолжил. – Мое поместье не имеет себе равных. Если я и вправду решу показать тебе каждый его уголок, то нам придется отложить работу на пару дней, - под конец фразы Хуа Чэн слегка приподнял подбородок, с легкой гордостью наблюдая за чужой реакцией.

Глаза Се Ляня расширились, а рот слегка приоткрылся. Неужели резиденция лиса настолько огромна, что для ее обходя понадобится несколько дней? Мальчик жил во дворце, но его можно было осмотреть за сутки, так еще и время на отдых останется. Пока принц пытался представить себе масштабы здешних мест, хули-цзин, сделав очередную затяжку, снова заговорил:

- Тем не менее, - убедившись, что мальчик вынырнул из своих мыслей и внимательного его слушал, Хуа Чэн продолжил. – Я покажу тебе пару особенных мест, - и стоило только глазам ребенка заискриться, как лис опустил его с небес на землю. – Но для начала, ты все же должен выполнить задание по каллиграфии, которое я тебе давал, - после чего по-лисьи улыбнулся.

Се Лянь же тяжело вздохнул и, взяв чистый лист и кисть, принялся выводить строки стихотворения, которое уже заучил наизусть. Разумеется, он знал грамоту, чему-то все же его успели обучить во дворце, но почерк его был далек от идеала, что невероятно не нравилось хули-цзину. Лисы по природе своей падки на прекрасное, а все безобразное вызывало у них отвращение, из-за чего, стоило Хуа Чэну как-то раз узреть его почерк, как он тут же взялся за обучение мальчика, чтобы не мучить свои бедные глаза. Хозяин поместья, с мастерством непревзойденного мастера каллиграфии выводил иероглифы, составляя прописи, с такой легкостью, что принц неизменно засматривался: перо будто танцевало по бумаге. Правда… почерк самого Се Ляня, со слов лиса, был ужасен. Ничего не поделаешь, принц не так долго обучался этому искусству, а потом и вовсе был вынужден оставить это ремесло на добрые четыре года.

Однако, мальчик не считал это чем-то ненужным, хоть готов был признать, что это утомительно. Лис оказался хорошим учителем, хоть и придирчивым. Се Лянь мог сказать, что это даже не было связано с обучением, просто черта характера. Хозяин поместья любил придираться ко всему, что, на его взгляд, было неидеально, а таковым он считал многое, из-за чего принцу пришлось научиться идеально завязывать ханьфу, без единой лишней складки, идеально заплетать волосы в тугой низкий хвост, чтобы ни один локон не выбивался из прически, идеально завязывать ленту на волосах, чтобы не выслушивать от хули-цзина упреки в сторону своей «неопрятности», хоть иногда это и было забавно. Иной раз, Се Лянь даже специально слегка неверно завязывал свой халат, чтобы наблюдать, как Хуа Чэн проявляет свое немое недовольство, подергивая ушами, слегка виляя хвостами, как кот, и прикрывая нижнюю часть лица веером, за котором наверняка прятал кривящиеся в недовольстве губы.

Но как бы забавно это ни было, принц старался держать себя в руках и лишний раз не злить хозяина поместья, уважая чужие вкусы. Поэтому сейчас, со всем усердием выводил иероглифы под чужим внимательным взглядом, слушая и понятливо кивая, когда Хуа Чэн, своим бархатным голосом мягко поправлял его, веля правильно взять кисть, не спешить и соблюдать нужный наклон линий. На самом деле, Се Лянь даже полюбил каллиграфию, такое времяпровождение с лисом было всяко интересней монотонной работы. Более того у хули-цзина появилась очень милая привычка: как только он видел, что мальчик скоро закончит, то посылал на кухню бабочку, которая была для здешних слуг сигналом подать их господину и его личному слуге чай с пирожными. Поэтому, краем глаза заметив вспорхнувшую серебряную малютку, принц незаметно улыбнулся, ниже склоняясь над листом, чтобы скрыть это и тут же получая замечание соблюдать осанку.

***

Обычно Се Лянь бы медленно ел принесенное лакомство, растягивая удовольствие, но в этот раз, напротив, проглотил их буквально разом, вызывая у лиса легкий шок, после чего стал выжидающе на него смотреть, безмолвно прося поскорее отправиться на прогулку.

Вздох хули-цзина ознаменовал их отправление.

Хуа Чэну было… некомфортно. Он не понимал, почему согласился на эту авантюру, в конце концов, мужчина не просто так спроектировал свое поместье, как лабиринт, он хотел, чтобы внутри его резиденции были места, которые остальные не смогут найти, чтобы остаться там наедине с собой, отвлечься от бесконечной работы, привести мысли в порядок. Но вот сейчас он ведет туда кого-то постороннего… к тому же человека. Почему? Что им двигало? Что если эти места перестанут быть особенными после того, как их увидит кто-то другой? Что если он перестанет чувствовать себя там спокойно и расслабленно?

«Может повернуть назад? – мерно обмахиваясь веером, думал лис, идя по длинным галереям. – Или отвести это дитя в обычный сад? Сможет ли он распознать обман? Да и обман ли это? В конце концов, я хозяин этих земель, он не имеет права судить меня…», - слегка повернув голову, хули-цзин незаметно посмотрел на мальчишку, которой шел чуть поодаль, сохраняя дистанцию и буквально светясь от восторга и предвкушения. Снова устремив взгляд вперед Хуа Чэн стал махать веером быстрее. Он не мог его обмануть…

- Господин, Вам жарко? – слегка взволнованно спросил принц, вырывая лиса из собственных мыслей и заставляя снова повернуться.

- Мне лишь слегка душно, - расслабленно улыбнувшись, отозвался мужчина, про себя отмечая внимательность своего слуги.

- Может, - неуверенно начал Се. – Нам стоит вернуться и переодеть Вас в более легкое платье?

- Не стоит, - захлопнув веер и махнув им, будто пытался отогнать назойливую муху, ответил лис. – Не думаю, что ты готов пожертвовать временем на мое переодевание в угоду прогулке, - слегка скосив взгляд, закончил мужчина, с улыбкой отмечая, что мальчик замялся с ответом, а затем и вовсе решил промолчать. Как забавно, жаль только, что с каждым шагом хули-цзин все больше начинал чувствовать какое-то мерзкое чувство.

Оно упорно шептало ему, что нужно поворачивать назад, что никто не должен посещать те места, это только его территория, нельзя ни с кем ей делиться, но еще один голос, более тихий и робкий говорил ему, что если это человеческое дитя туда придет, то ничего не изменится, просто еще одна живая душа будет знать, что в его поместье есть и такие места. Более того, мальчишка все равно не сможет посетить их сам без разрешения Хуа Чэна, да и навряд ли ребенок запомнит дорогу. Лис видел это по чужим глазам, которые уже какое-то время смотрели на все вокруг без капли узнавания, но… все равно каждый шаг давался ему с трудом. Он будто ступал своими босыми ногами по раскаленным углям.

Чего он так боялся? Почему противился этому? Просто потому что… никогда не делал так раньше? Но разве… это нельзя считать слабостью? От этой мысли настроение мужчины резко ухудшилось. Он – девятихвостый лис, хозяин горы и правитель города демонов, имеет ли он право на страх? Он, древнее существо, которое видело, как строились и рушились королевства?

С силой махнув хвостами, хули-цзин, словно мяч, отбросил эти мысли. Ему даже думать так не позволено. Он не имел права на страх, поэтому упорно продолжил вести мальчишку за собой, петляя по галереям и, наконец, выходя к лестнице, ведущей к небольшой и совсем неприметной тропе, уходящей и теряющейся в густых зарослях цветущего жасмина, аромат которого почти пьянил. С наслаждением сделав глубокий вдох, Хуа Чэн неторопливо спустился на землю, подходя к кустарнику. Дождавшись, пока мальчик встанет рядом с ним, он слегка отодвинул веточки растений, после чего приподнял пару хвостов, тех, что ближе к ребенку, и проговорил:

- Встань ближе и ступай рядом, - после чего, как бы приобняв своего слугу хвостами, стал идти вперед.

Мужчина не спешил, шел осторожно, раздвигая веточки жасмина в стороны, аккуратно, чтобы не сломать, параллельно следя, чтобы они не вернулись на место раньше времени и не ударили ребенка, хоть это и было сложно, все-таки тот шел почти под меховым куполом. По-хорошему, надо было приказать слугам подрезать кустарники, да только не хотелось совсем, лису нравилось пробираться сквозь них, как озорному подростку, сбегающему из дома, чтобы после спрятаться за этими плотными зарослями. Нравилось после снимать со своего ханьфу и выпутывать из волос белые ароматные лепестки, нравилось, что ветки ароматного кустарника, цепляясь за его одежду, будто срывали с него все заботы, заставляя оставить их здесь и с чистой душой войти в свой Пэнлай.

Прогулка сквозь заросли была недолгой, уже вскоре хули-цзин почувствовал, что они приближаются к барьеру, поэтому слегка замедлился, но, сделав пару глубоких вдохов, раздвинул последнюю преграду и сделал последний шаг, тут же слыша восторженное и тихое «Ах!» от своего спутника. Хуа Чэн с легким замиранием сердца наблюдал, как мальчик сделал небольшой шаг вперед, оглядываясь по сторонам.

Прямо за барьером скрывался лес бамбука, стебли которого, казалось, пронзали сами небеса, и было его так много, что солнечный свет с трудом пробивался сквозь него, падая на землю небольшими лучами. Все пространство вокруг было подернуто полупрозрачной предрассветной дымкой, земля была изрисована мелкими ручьями, которые, не торопясь, сползали к огромному озеру, по центру которого еле просматривался остров с каменной беседкой.

Се Лянь с замиранием сердца переводил взгляд с одной стороны на другую, они будто попали в совершенно другой мир. Глаза мальчика зацепились за прекрасные белые цветы, которые робко росли в этим бамбуковом лесу, такие маленькие и хрупкие, что казалось их могло сорвать малейшее дуновение ветерка. Аккуратно переставляя ноги, принц подошел к одному из этих цветочков, осторожно присаживаясь на корточки, рассматривая, как роса скатывается по лепесткам в желтую сердцевину, скапливаясь там, словно в чаше.

Но пока один ощущал себя, как в сказке, другой стоял у самого входа, чувствуя, как эта сказка будто медленно рушится. Так непривычно видеть в этом месте кого-то еще, казалось, что от чужого присутствия даже воздух изменился, перестав быть таким легким и душистым, что птицы замолкли, затаив дыхание следя за незнакомцем… лис, наблюдая за ребенком, ощущал себя деревом, которое поедает термит, вгрызается в саму его суть, чтобы оторвать от нее кусочек побольше и в конце концов уничтожить дерево. Хули-цзин не мог сдвинуться с места, казалось, сделай шаг, и все пространство пойдет трещинами, уподобляясь своему создателю. Но в то же время, он видел, как термит, вместо того, чтобы прогрызать себе путь, полз по уже проложенному кем-то другим пути, осторожно переставляя лапки, боясь задеть что-то, потревожить своим присутствием, как не решался притронуться к чему-то, будто и сам понимал, что уничтожит эту хрупкую красоту, и боялся этого.

-… Господин? – Хуа Чэн заторможено моргнул, фокусируя взгляд на ребенке, который уже поднялся на ноги, опустив руки и сведя их в замок перед собой, нервно перебивая пальцы и с легкой тревогой наблюдая за лисом, который так ушел в себя, что даже не заметил, как его звали. Мальчик покусывал губы, бегая взглядом из стороны в сторону, после чего тихо и неуверенно спросил. – Этот слуга сделал что-то не так?

Эта фраза заставила хули-цзина сделать вдох, а ведь он даже не заметил, что задержал дыхание. Ему захотелось рассмеяться. Насколько нелепо он должно быть выглядел в глазах этого ребенка, вот так стоя у самого входа, будто это он тут гость. И куда только завело его сознание, о каких глупостях он переживал? Что могло сделать это дитя, которое осторожно ходило вокруг и даже к цветам прикоснуться не решалось?

Помотав головой своим же мыслям, мужчина раскрыл веер, пару раз обмахнувшись им, после чего все же прошел вперед, чувствуя под ногами приятную прохладу молодой зелени, которая словно подбадривала его, облизывая босые стопы. Стоило лису выплыть из своих мыслей, как он тут же услышал мягкое журчание воды, трели певчих птиц, шелестение листвы, а воздух наполнился ароматом цветов. Вдохнув поглубже, Хуа Чэн невольно улыбнулся, после чего встал рядом с мальчиком, который, казалось, стал нервничать еще больше от того, что его господин так и не сказал ему ни слова. Хули-цзин понимал, что нужно успокоить ребенка, вот только видимо словами этого не сделать, поэтому мужчина просто положил свою руку на чужую голову, успокаивающе погладив ее, после чего мягким, глубоким голосом сказал:

- Пойдем, Се Лянь – заметив, как мальчишка поднял осторожный взгляд, направленный на него, и решив, что тот все еще взволнован, он продолжил более мягким голосом. – Не думаешь же ты, что это все? – после чего, не дожидаясь ответа, не торопясь пошел к озеру.

Принц же, остался стоять на месте, слегка растерянно протянув руки к голове и повторив жест лиса, который вышел настолько естественным, что мальчик и думать забыл о своем беспокойстве, связанным с тем, что он ненароком совершил какую-то ошибку, поэтому, быстро отмерев и снова улыбнувшись, он зашагал вслед за хули-цзином, быстро нагнав его и с любопытством оглядевшись по сторонам, чтобы понять, что еще ему хотят показать. Вот только вели его не в бамбуковые заросли, где действительно могло быть что-то скрыто от других, а к озеру, вода которого оказалась столь прозрачной, что принц мог разглядеть каждый камушек на дне, а также ярких карпов, что неспешно плавали, слегка волнуя воду.

Се Лянь так отвлекся на рыб, что переплетались в неспешном танце, что даже не заметил легкого щелчка пальцами, который сделал лис, и пришел в себя, лишь когда мимо его лица пролетел уже знакомый маленький белый цветок. Резко подняв взгляд, мальчик открыл рот, но так и не издал ни звука, боясь, что спугнет то чудо, которое позволили ему увидеть.

Маленькие цветочки, что усыпали все вокруг, медленно отпускали землю, взмывая в воздух, и плавно закручивались в спираль, облетая озеро. Роса на их нежных лепестках, теперь, в лучах солнца, блестела подобно самым ярким звездам, из-за чего казалось, что они светятся. Се Лянь, задержав дыхание, смотрел, как они, в своем вихре, неспешно опускаются к воде, чтобы лечь на ее гладь и образовать своеобразный мост, что, подобно ковру, стелился до самого острова. Часть цветов еще парила в воздухе, будто приглашая своих гостей пройти вперед и узнать, что же их ждет на том, казалось, небольшом острове.

Принц так и стоял бы на месте, поражаясь этому чуду, но быстро отвлекся, заметив, что Хуа Чэн и правда сделал шаг вперед, вставая прямо на цветы, что совсем не помялись, после чего слегка повернул голову и призывно махнул хвостами, безмолвно веля следовать за ним. Се Лянь поначалу не решался, ему казалось настоящим кощунством ступить на эти белоснежные лепестки, будто он мог их запачкать, поэтому быстро стянул сапоги и носки, после чего, взяв их в руки, все же сделал шаг вперед. С губ мальчика сорвался несдержанный вздох, когда его стопы коснулись прохладных цветов. Нежная и восторженная улыбка окрасила его лицо, а глаза заискрились с новой силой, после чего он сделал еще один шаг, и еще, чувствуя, как цветы слегка уходят под воду, но не тонут, как их лепестки ласково щекочут его ноги, как он будто проходит какой-то ритуал очищения, ступая по этому белоснежному полотну.

Он так и смотрел себе под ноги, пока не увидел зеленую траву. Мальчик тут же заулыбался еще ярче и, поддавшись своему порыву, вместо того, чтобы сделать оставшиеся два шага, просто перепрыгнул на землю, тихо и радостно смеясь.

- Идем, Се Лянь, - мальчик, услышав голос, тут же поднял голову, чтобы снова последовать за лисом, но тут же застыл, выронив свои сапоги.

Они были на острове. Вот только он выглядел совсем не так, как с другого берега. Тут все также была каменная беседка, внутри которой стоял такой же каменный круглый стол и стулья, а вокруг… море самых разных цветов, из-за чего земля выглядела как палитра художника. С одного цветка на другой перелетало множество бабочек, но не тех, что он привык видеть. Это были крупные бабочки с ярко-голубыми крыльями причудливой формы, эти создания не стеснялись своих гостей, совсем не отвлекаясь от своего занятия, а некоторые даже подлетали ближе, садясь на одежду и волосы, мерно махая крыльями. Слегка подняв взгляд, принц ахнул.

Повсюду росли деревья вишни в самом цвету, разбрасывая по округе свои лепестки, но не это вызвало его удивление… качели. Одно дерево было особенно крупным и необычным: некоторые его ветки, тонкие и гибкие, сплелись в два прочных жгута, свисая вниз; их концы, усеянные цветами, переплелись между собой, образуя невероятно мягкое на вид сиденье, на котором прямо сейчас отдыхало несколько бабочек. Принц бы так и стоял, разинув рот, если бы не услышал тихий смех, а затем:

- Если хочешь прокатиться, то вперед, нечего просто так стоять.

- А можно? – ели слышно произнес мальчик, поворачиваясь к лису и видя, как тот осторожно, чтобы не помять цветы, садится на землю, весь усеянный бабочками, которые, казалось, и не собирались улетать.

Хуа Чэн на его вопрос только кивнул и, указывая на качели, сделал приглашающий жест рукой, после чего отвлекся на бабочек, подставляя им свои ладони, а после, аккуратно пересаживая на цветы вокруг, чтобы те отдохнули от долгого полета.

Се Лянь же, получив разрешение, осторожно подошел к качелям, еле касаясь погладив цветы, будто извиняясь, после чего все же сел на них, но что делать дальше – не знал. Сиденье было довольно высоко, и до земли он не доставал, а раскачаться по-другому не мог, тем не менее, даже так мальчик чувствовал себя невероятно счастливым, просто сидя на качелях и наблюдая, как бабочки слетались к лису, словно он весь состоял из пыльцы.

- Не можешь раскачаться? – голос яогуая заставил принца вздрогнуть, тем не менее, он нашел в себе силы кивнуть, на что лис ответил. – Попроси дерево помочь, - улыбнувшись, мужчина продолжил. – Уверен оно не откажет.

Се Лянь не знал, шутит ли над ним лис, или говорит правду, тем не менее, даже если покататься не выйдет, он хотя бы повеселит своего господина, поэтому мальчик осторожно коснулся, казалось, бархатной коры на стволе дерева, тихо говоря:

- Я бы очень хотел покататься, - после чего слегка погладил дерево и продолжил. – Не окажешь мне услугу? – не секунду, казалось, все затихло после чего послышался довольно громкий шелест, будто поднялся ветер, заставляя розовые лепестки сыпаться на землю с новой силой, но на этом все. Принц уже начал чувствовать себя неловко и хотел спрыгнуть на землю, но тут же ахнул, крепко хватаясь за плотно сплетенные ветки.

Качели плавно качнулись вперед.

Се Лянь в неверии посмотрел наверх, но ничего необычного там не было, просто дерево, которое согласилось выполнить просьбу маленького ребенка и принялось неторопливо его раскачивать. Принц тут же заулыбался, отведя взгляд от вишни и смотря вперед, на цветы и лиса, все также усеянного бабочками.

Хуа Чэн же чувствовал себя спокойно, как никогда, от прошлых тревог и следа не осталось. Мальчик не разрушил это место, а будто дополнил, сделал более живым. Яогуай какое-то время наблюдал, как тот неспешно качается на качелях, после чего, осмотревшись вокруг, хмыкнул и, протянув руку, сорвал нежно-розовый цветок, затем нежно-желтый и белый, складывая их себе на колени.

Он решил сплести мальчику венок. Просто небольшой подарок, не более.

Бабочки, будто поняв его задумку, запорхали вокруг, усаживаясь на самые красивые цветы, что идеально подходили по цветовой гамме и благоухали лучше остальных. Хуа Чэн с благодарностью принимал их помощь, неспешно срывая цветы у самой земли, чтобы было удобнее плести, пока не услышал радостный, нежный и звонкий, словно перезвон колокольчиков, смех. Подняв взгляд, мужчина увидел, что мальчишка ярко улыбался, закрыл глаза, восторженно крича: «Выше! Выше!», - а затем снова заливался смехом, когда дерево покорно исполняло его просьбу, раскачивая ребенка еще сильнее.

Улыбнувшись этому, лис вернулся к своему занятию, неспешно вплетая цветок за цветком, каждый раз проговаривая про себя:

«Этот – за то, что не боишься. Этот – за то, что слушаешь меня. Этот – за то, что замечаешь детали, на которые другие не обратили бы внимания. Этот – за твою яркую улыбку. Этот – за твой смех. Этот – за твою усердную работу…»

Се Лянь же не замечал чужих действий. Он щурил глаза от закатного солнца, что окрасило небеса в розовые тона, сливаясь с цветами вишни, он открывал их, только когда оказывался на самом верху, зависая на секунду и наблюдая невероятный пейзаж из заснеженных пиков гор, которые, от заката, казалось, покрылись стыдливым румянцем, после чего, издав громкое «Ах!», снова щурил глаза быстро летя вниз и чувствуя, как душа уходит в пятки, тут же заливаясь звонким смехом.

Мальчик даже не сразу заметил, что дерево перестало его раскачивать, и он потихоньку останавливался, все также смеясь. Принц пришел в себя, только когда почувствовал на своей голове небольшую тяжесть, а затем увидел, как оттуда слетело несколько бабочек.

Протянув руки к голове, Се Лянь задержал дыхание, нащупав там цветы. Быстро убрав руки, принц, не дожидаясь, пока качели полностью остановятся, спрыгнул на землю, тут же подбегая к воде и падая на колени, заглядывая в ее отражение и поражаясь еще больше. На его голове была настоящая корона из нежных цветов, которые, в водной глади, казались полупрозрачными. Снова протянув руку к голове, мальчик тихо проговорил:

- Какая красота…

- Нравится? – тут же услышал он и резко повернулся, наблюдая, как яогуай расслабленно смотрит на него, подперев голову рукой, локоть которой поставил себе на колено, а хвосты веером разложил вокруг.

Не удержавшись, Се Лянь выпалил:

- Это Вы его сплели? – получив в ответ кивок, мальчик снова посмотрел на свое отражение, после чего еле заметно кивнул и тихо ответил. – Очень нравится, - а затем резко поднялся и быстро подошел к лису, садясь рядом и, не спрашивая разрешения тоже сорвал строгий ярко-красный цветок с тонкими, подобно паучьей нити, белыми прожилками на лепестках. Если его отругают за это… что ж, пусть так.

Но хули-цзин лишь, навострив уши, заинтересованно слегка наклонил голову вбок, мягко спрашивая:

- Что ты делаешь?

- Я тоже сплету Вам венок, господин! – ненадолго подняв искрящийся взгляд, ответил мальчик, после чего вернулся к своему непростому занятию, продолжая. – И у Вас тоже будет корона!

- Надо же, – протянул лис, выставляя руки назад и расслабленно откидываясь на них. – И что же, даже коронуешь меня? – веселья в чужом голосе было невозможно не заметить.

- Только если господин позволит этому слуге водрузить корону на Его голову, - также весело ответил принц, добавляя в своей венок нежные и пышные белые цветы, создавая баланс между строгостью и мягкостью, и счастливо улыбаясь, когда услышал в ответ:

- Почту за честь.

Се Лянь со всей серьезностью подошел к плетению венка, с придирчивостью знатной дамы в ювелирной лавке, подбирая цветы, которые после вплетал в свою композицию, разбавляя их длинными зелеными травинками. Стоило ему закончить, как он придирчиво осмотрел свою работу, после чего неуверенно посмотрел на яогуая, что лишь улыбнулся и, прикрыв глаза, молча склонил голову, чтобы мальчику было удобно.

Се Лянь чувствовал непонятное волнение, водружая цветочную корону на чужую голову, после чего и вовсе задержал дыхание, когда Хуа Чэн выпрямился, смотря на него и расслабленно улыбаясь. Эти цветы невероятно ему шли. Принц с замиранием сердца наблюдал, как хули-цзин неторопливо поднялся и подошел к воде, разглядывая свое отражение. Мальчик выдохнул, лишь когда услышал тихое:

- Красиво… мне нравится…

Се Лянь тут же поднялся на ноги, также подходя к воде. Принц тоже смотрел в отражение, где лис и человек стояли рядом друг с другом, украшенные цветочными венками, сплетенными друг для друга, даже не догадываясь, что каждый их них, вплетая очередной цветок, мысленно произносил слова благодарности.

Се Лянь так засмотрелся в отражение, что не заметил, как лис озорно улыбнулся и, окунув кончик хвоста в воду, резко дернул им, обрызгивая мальчика из-за чего тот вскрикнул и повернулся на яогуая, который, улыбнувшись еще шире, повторил свое действие, снова обрызгивая ребенка, после чего рассмеялся, с забавного выражения чужого лица, но затем и сам вскрикнул, когда в него прилетела вода. Повернувшись, мужчина увидел, что его слуга зашел в воду почти по колено, склонившись вниз.

Заметив, что на него обратили внимание, мальчик зачерпнул воду руками и снова плеснул ее в хули-цзина, который, впрочем, успел прикрыться широким рукавом, после чего выглянул из-за него и, озорно оскалившись, окунул два хвоста в воду, готовясь атаковать в ответ.

Никакие тревоги не могли пробраться в это место, где лис и человек, в игривом танце кружили на берегу озера, весело смеясь и осознавая лишь одно:

Это и правда Пэнлай…

_____________________________

От автора:

Ох, простите что так долго ничего не выкладывал, стоит объясниться.

Наконец-то закончилась сессия, спойлер - все хорошо, но у меня начался нервный тик, хаха!

Но почему я так долго ничего не выкладывал? Лето то началось, времени должно быть много!!!

А вот хуй да нихуя, товарищи! Лето - время работы, денежки всем нужны. Вот и выходит, что я ухожу из дома в 7:30, а возвращаюсь в 18:00. Так ещё и надо идти на другой конец города, чтобы кормить попугаев сестры, пока она в отпуске. Да и домашние дела никто не отменял.

Поэтому, хоть лето и началось, времени вообще не прибавилось.

Для чего я это тут пишу? Ну, потому что ребятки в ТГ канале (ссылка в шапке профиля, или вот: https://t.me/tvoreniearhangela ) в целом ситуацию знаю, и знают, что я не пропал, а вы - нет.

Поэтому, чтобы вы не думали, что я умер, сообщаю, я жив, но главы скорее всего будут выходить медленно и с натягом. Жейска времени мне не хватает, вот.

Что на счёт главы, она больше конечно посвящена Хуа Чэну, его моральному состоянию даже. Он потихоньку привязывается...

Ну а на этом все, господа, берегите себя и своих близких, сплетите хотя бы один венок за это лето и до новых встреч!)