silentium

Дядя Вернон хлопает маленькими поросячьими глазками. За этот год он располнел еще больше, а тетя Петунья теперь похожа на щепку - очень длинную и очень лупоглазую. Они забавно смотрятся вместе, но Гарри сейчас не до смеха: он зол, раздражен, он хочет лечь и выспаться, хочет, чтобы быстрее пролетело время до семнадцатилетия, хочет не думать о смерти Дамблдора, и хочет, чтобы теплое дыхание Малфоя не ерошило затылок.

      - Он будет жить здесь, - повторяет Гарри.

      На лице дяди Вернона возмущение мешается с безграничным удивлением, и, видит Мерлин, Гарри полностью разделяет его чувства. Но до того, чтобы полноценно пользоваться магией в маггловском мире, надо еще дожить, причем сделать это лучше в безопасности, то есть в доме Дурслей, а Малфой еще в Хогвартсе заявил, что идти ему некуда, его везде найдут, а Дамблдор обещал защиту.

      Хитрая слизеринская сволочь в совершенстве овладела умением папочки добиваться своей цели и вертеть людьми. Гарри и опомниться не успел, как согласился на проживание Малфоя в доме дяди Вернона. Сейчас решение кажется неимоверно глупым - ну как он собирается терпеть Малфоя рядом так долго, он чем вообще думает!?

      - Да ты с ума сошел, парень!? - ревет дядя Вернон, наконец обретая дар речи. Из его рта вылетают маленькие капельки слюны, которые попадают Гарри на кожу рядом с губами. Он передергивается от омерзения, но не пытается стереть их: оторвать взгляд от дяди Вернона значит признать поражение и полностью лишить Малфоя шанса на проживание в дружелюбном доме Дурслей. - Ты теперь своих бойфрендов ко мне водить собираешься!? Может, ты еще и трахать их у меня на кухне будешь!?

      Гарри вздрагивает всем телом, в глазах темнеет от ярости и обиды, а еще сосет под ложечкой какое-то странное чувство, неправильное, будто Дурсль оскорбил не лично его, а что-то неприкосновенное и важное. Он подается вперед, и все равно, что колдовать нельзя - он и без палочки свернет магглу нос, - но на плечо падает тяжелая рука.

      Малфой до синяков сжимает пальцы и отодвигает Гарри в сторону. Он выглядит... пугающе он выглядит, Гарри даже немного робеет. Если бы Малфой смотрел на него так в школе: холодно и высокомерно, прямая спина, широкий разворот плеч, аристократично вздернутый подбородок, и такая самоуверенность, что хочется спрятаться и не отсвечивать у него на пути, - то кто знает, чем кончилось бы их знакомство.

      Малфой подходит к дяде Вернону практически вплотную. Они одного роста, но кажется, что слизеринец нависает над крупной разъяренной фигурой. Дурсль открывает рот, его покрасневшие щеки пылают, но он не произносит ни звука, рассмотрев в лице Малфоя что-то лишившее его дара речи.

      - Слушай меня, маггл, - негромко, почти ласково говорит Малфой, но у Гарри мурашки бегут по спине, а дядя Вернон сдувается, как воздушный шарик. - Я буду жить в твоем крысином доме, - и не думай, что это доставляет мне удовольствие, - и ты и твоя семья будете помалкивать. Все то время, что я буду жить здесь - я не люблю лишний шум. И не приведи Мерлин тебе вымолвить хоть слово, и ты пожалеешь о том, что родился. Ты понял меня?

      - Вам запрещено колдовать вне школы! - почти пищит Дурсль. Малфой издевательски хмыкает.

      - Я совершеннолетний, мне можно сделать с тобой все, что заблагорассудится, - слизеринец так быстро извлекает палочку, что Гарри даже не замечает движения - раз, и тонкая ветвь боярышника упирается в красную потную шею. - Хочешь проверить?

      Дурсль сглатывает и едва заметно качает головой. Малфой убирает палочку и, брезгливо обойдя застывшего дядю Вернона, просачивается в дом, где стоят испуганно замершие тетя Петунья и Дадли. Гарри ничего не остается, как последовать за ним.

***

      Дурсли в сопровождении Гестии и Дедалуса уезжают только ближе к вечеру. Гарри с облегчением захлопывает за ними дверь и устало приваливается лбом к прохладному дереву.

      Голова раскалывается - последнее время он не может себе позволить жить в тишине и, хотя Дурсли вели себя тихо, присутствие рядом Малфоя выбивает из колеи не хуже непрекращающегося крика.

      Стоит вспомнить - и вот они, проблемы: на лестнице скрипят легкие шаги. Малфой входит в гостиную, левитируя что-то перед собой, и оглядывается в поисках Гарри. Он до сих пор смотрится в чистой гостиной Дурслей, как инфернал посреди летней лесной полянки в цветочек - неуместно и очень странно, Гарри не может привыкнуть и каждый раз борется с острейшим приступом когнитивного диссонанса.

      Он вообще старается не контактировать с Малфоем - Дурсли выделили слизеринцу отдельную комнату, спешно выселив оттуда воющего Дадли, и избегать днями и ночами валяющегося на кровати аристократа оказалось легче, чем Гарри ожидал.

      Гораздо труднее.

      Они почти не разговаривают: Гарри цепляется за уходящие спокойные деньки, как за древко метлы в битве за снитч, а бывший Пожиратель Малфой не тот человек, с кем хочется разделить время перед войной.

      Тот человек, с которым можно разделить всю жизнь.

      Сваливаешься в сентиментальную чушь, Гарри Поттер. Не время, не место и совсем не правильный выбор.

      Гарри мысленно пинает себя, выходит из коридора и чуть ли не давится воздухом. Перед Малфоем безмятежно парит поддерживаемая заклинанием левитации шкатулка. Гарри жадно рассматривает почти забытую вещицу и не узнает: она сверкает кровавыми гранями, и только потускневшая, потрепанная крышка остается неизменной.

      - Что это, Поттер? - тянет Малфой, брезгливо рассматривая роскошный персидский ковер, в котором утопают ноги в аккуратных белых носках.

      - Ты рылся в моих вещах? - ухватывается Гарри за ближайшую мысль. Ты был в моей комнате, Малфой?

      - Это не важно. У тебя там жуткий бардак, Поттер, ты знаешь? Что это?

      - Шкатулка.

      - Да ну! - изумляется Малфой, ухмыляясь. Гарри с силой сжимает зубы, резко выхватывает шкатулку и падает на диван, рассматривая ее со всех сторон. - Поттер, ответь нормально.

      - Да с чего это? - огрызается Гарри, но все же говорит: - Я нашел ее... в доме, вроде. Старый такой, его еще магглы не видели. Я нашел ее в одной из комнат, кажется. И после того, как нашел, научился управлять звуками. Вроде как. Слушай, Малфой,  это было чертову тучу лет назад, я уже не помню! Но раньше она точно выглядела не так.

      - Еще бы, Поттер! Это же шкатулка Князя. Какого Мордреда ты мне не сказал, что она все еще у тебя? - Малфой встает прямо перед Гарри, близко-близко, так, что его брюки касаются обтянутых джинсами колен.

      - А где ей еще быть, Малфой? - Гарри встревожен его близостью и пытается отстраниться, но врасти в диван ему не дано - навыки трансфигурации не те. - Ты же сам сказал - шкатулка Князя. Моя, то есть.

      - Твои навыки логического мышления просто поражают! - кривится Малфой. Гарри едва удерживается от желания пнуть уже его. - Вот только количество знаний в твоей голове навевает сомнения - ты действительно собираешься убить Темного Лорда? Или у вас, у гриффиндорцев, сила есть ума не надо?

      - Ближе к делу! - шипит Гарри.

      - Шкатулка исчезает, когда Князь входит в силу. У моей бабки она исчезла спустя два года. У всех по-разному, Поттер, но не столько же лет! Ты приехал в Хогвартс уже Князем, значит минимум шесть, а это перебор. Ты что, совсем не развивал свою силу? Ты думал чем? Гриффиндорской безрассудностью?

      - А хотя бы и ей, - бурчит Гарри, рассматривая таинственно сверкающие грани. - Что значит "входит в силу"?

      - Это значит, что у нас еще есть шанс сделать из тебя что-то стоящее, - слизеринец почти хмурится, а потом вновь возвращается к исходному язвительному состоянию. - Но весьма призрачный, раз уж ты настолько туп, что не справился за шесть лет!

      - Слушай, Малфой! - злится Гарри. - Ты либо прекращаешь язвить и начинаешь разговаривать нормально, либо прямо сейчас катишься на все четыре стороны, а я и сам справлюсь!

      - Ну-ну, Поттер, - фыркает Малфой, резко разворачивается на пятках и выходит из гостиной.

      Гарри смотрит ему в спину и принимает это за утвердительный ответ.

***

      - Я не буду этого делать, - неожиданно раздается растягивающий слова голос.

      Все синхронно вздрагивают, а Гарри закатывает глаза и поворачивается к молчавшему до сих пор слизеринцу.

      - И как ты планируешь покинуть дом? - раздраженно шипит он, кидая в его сторону  уничтожающий взгляд.

      - А я не знаю, Поттер! - в тон ему отвечает слизеринец. - Но превращаться в тебя? Да лучше сдохнуть в сточной канаве!

      - Именно там ты и окажешься, мальчик, если не выпьешь зелье! - рявкает Грюм и Малфой тут же тушуется, не забыв, впрочем, прожечь Гарри глазами. - Ты летишь с Хагридом и Поттером, и не приведи Мордред тебе что-нибудь выкинуть!

      Малфой игнорирует слова, но без робости берет протянутую фляжку. Рон недовольно фыркает, когда слизеринец сперва брезгливо принюхивается, а потом делает глоток.

      Это странное чувство, очень странное чувство. Гарри неприлично долго смотрит на самого себя и с неудовольствием признает, что ему не помешало бы взять у Малфоя парочку уроков этикета. Даже встрепанный вид и - о ужас, Гарри, и ты выглядишь вот так? - ворох непослушных волос на голове не портят впечатление: аристократ он и в доме Дурслей аристократ, и в шкурке никчемного Поттера.

      Да ни один человек, хоть раз видевший Гарри вживую, не поверит, что этот высокий, широкоплечий, уверенный в себе парень и есть тот самый Мальчик-Который-Выжил. Малфой-Поттер проходит мимо Гарри задев его плечом, с поистине королевским высокомерием игнорирует недовольные и непонимающие взгляды членов Ордена, и выходит из дома Дурслей неслышно прикрыв дверь.

      Гарри пожимает плечами в ответ на изумление Люпина и поистине детскую злость Хагрида, и выходит на улицу вслед за Малфоем.

      Иногда ему кажется, что с этим существом нужны поистине железные нервы.

      Но большую часть времени он в этом просто уверен.

***

      - Поттер, ты смеешься? - негромко спрашивает Малфой, презрительно разглядывая Нору. - Я не буду жить здесь!

      Гарри оборачивается к нему рывком, который пугает его самого, хватает за отвороты рубашки и выдыхает прямо в тонкое изумленное лицо - оборотное зелье уже не действует:

      - Заткнись, чертов ублюдок! Держи свой рот закрытым, или я навсегда лишу тебя не только возможности говорить, но и даже думать, и мне все равно, сколько сил я на это угрохаю! - он встряхивает Малфоя, а потом дергает еще и еще, не в силах сдержать собственное бешенство, густо замешанное на страхе и боли. - Ты слышишь меня, хорек? Ты меня слышишь?!

      Его трясет от гнева, а внутри так пусто и страшно - сколько еще смертей произойдет по его вине? Чем виновата Букля, кто еще погибнет, потому что чертов Гарри Поттер не может  ничего сделать!? Сколько еще!?

      - Я всегда тебя слышу, Поттер, - почти шепчет Малфой, а зрачки у него огромные и очень глубокие и смотрят они будто в самую душу, и глаза его так близко, а сердце бьется медленно и спокойно, и дыхание - ровное и уверенное.

      Я в тебя верю, чертов гриффиндорец.

      Гарри задыхается, отпускает Малфоя и отступает. Руки бессильно соскальзывают с отворотов чужой рубашки, задерживаются на груди всего на мгновение. Малфой молчит и смотрит - прямо и ровно, без насмешки, но и без сочувствия. Ему нечему сочувствовать, проклятому слизеринцу, ему все равно на смерти друзей Гарри, все равно на родную до дрожи сову. Ему все равно, его заботит только он сам и, может быть, мать и отец, ему нужна от Гарри только смерть Волан де Морта и ничего более. И он говорит об этом честно и неприкрыто.

      Единственный, кто никогда не врет.

      Гарри судорожно вздыхает и чувствует, как толчками отступают злость и сожаление, и остается только отчаянная решимость.

      Он проходит мимо Малфоя - в Нору, ждать остальных, успокаивать миссис Уизли и не смотреть Джинни в глаза - а слизеринец остается на улице. И когда Гарри уже почти толкает залатанную магией дверь, Малфой вдруг произносит, опять насмешливо и почти сердито:

      - Вот скажи мне, Поттер, почему за все это время ты ни разу, ни разу не сделал ничего путного?

      Гарри рывком оборачивается, чтобы сказать ответную гадость, но натыкается на пронизывающий взгляд.

      - Прекрати это, Поттер. Нет времени. Делай что-нибудь, ты же можешь гораздо больше, чем сам себе представляешь. Прекрати оглядываться на этих жалких слабаков, хватит думать, что о тебе подумают. Просто действуй, Мордред тебя побери!

      И пока Гарри ошарашено моргает, невозмутимо добавляет:

      - От тебя все равно не добиться ни малейшей мысленной работы, Поттер. Ни малейшей.

***

      Малфоя словно нет в доме Уизли.

      Все напряжены и немного растеряны: Рон ругается через раз и поминает слизеринского хорька такими словами, что миссис Уизли вынуждена дать ему две хорошие затрещины. Даже спокойная, как удав, Гермиона настороженно оглядывается, прежде чем садиться за обеденный стол.

      Но Малфоя нет: он сидит на чердаке в компании упыря или вообще черт знает где - Гарри не в состоянии следить за его перемещениями, - не принимает участия в подготовке свадьбы Билла и Флер, даже есть не спускается. Спустя два дня о слизеринце помнит только миссис Уизли, которая носит ему еду, и Гарри, который вообще не способен о Малфое забыть.

      Но заботы и несложные, но выматывающие хлопоты занимают все свободное время, и слизеринец отступает на задний план. Гарри почти успокаивает шалящие нервы, и почти забывает о Малфое.

      До тех пор, пока голос Кингсли Бруствера не произносит пастью сверкающей рыси:

      - Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

      В поднявшейся панике в голове у Гарри стучит только одна мысль: "Малфой". Рон и Гермиона на виду, и надо бы бежать, но где чертов слизеринец? Гарри судорожно скользит взглядом по паникующей толпе. Нельзя уходить без хорька, нельзя, это верная смерть для него, для них всех, ведь Гарри так и не потрудился узнать хоть что-нибудь полезное!

      Гермиона кричит что-то сумбурное, протягивает руку; за другую ее крепко держит бледный, как полотно, Рон; веснушки четко выделяются на белых щеках. Гарри медлит, оглядывается в последний раз, уже понимая, что придется уходить так, без него,  а потом уже возвращаться в надежде, что до слизеринца не добрались Пожиратели, как неожиданно в уши врывается знакомое сердцебиение.

      Гарри едва успевает повернуть голову на звук, как руку сжимают длинные пальцы.

      - Какого черта ты медлишь, Поттер?! - шипит Малфой, сверкая глазами, и это приводит в чувство.

      Гарри хватается за маленькую ладонь Гермионы и тошнотворный омут аппарации затапливает с головой.

***

      Они оказываются на магловской улице. Гарри спрятан под мантией невидимкой, но одежда Рона и Гермионы привлекает внимание и приходится остановиться, чтобы переодеться.

      Рон усиленно делает вид, что Малфоя нет рядом, а сам слизеринец не вмешивается в разговор, - к счастью для Гарри, - он стоит неподалеку, одетый в темные обтягивающие штаны и безукоризненно белую рубашку и выглядит, как принц, снизошедший до простых людей. Он привлекает внимание: на них оборачиваются редкие ночные прохожие, а стайка подвыпивших девушек пытается завести разговор. Гарри раздражает все это, а больше всего то, что Малфой, кажется, совсем не против, и отвечает магловским  девицам отрицательно, но благодушно.

      Гарри скрипит зубами, как голодный оборотень, практически не участвует в разговоре и приходит в себя только в захудалом ночном кафе. Гермиона и Рон без слов садятся на липкие стулья, зато Малфой окидывает грязную поверхность таким взглядом, что все кафе вместе со столиками, владельцами и официантами должно бы стыдливо провалиться на последний круг ада, дабы не смущать Его Слизеринское Высочество.

      Гарри делает страшные глаза, забывая, что под мантией его не видно, и совсем не удивительно, что Малфой игнорирует его. Но на мгновение Гарри кажется, что слизеринец окидывает место, где он сидит, быстрым взглядом.

      Они заказывают две чашки дрянного кофе - хорек ожидаемо отказывается от магловского напитка, - и ведут неспешный разговор, когда в кафе входят двое крепко сбитых парней и просачиваются в соседнюю кабинку. Гарри почти не замечает их, но Малфой напрягается так резко и заметно, что даже Рон замолкает, недоуменно-зло смотрит на него.

      - Долохов, Поттер, - себе под нос шепчет он. Гарри стискивает палочку и приглядывается к парням. - Надо уходить. Они наверняка узнали меня.

      Гарри отчаянно смотрит на друзей - Гермиона продолжает говорить, предлагает найти убежище и оповестить Орден, а Рон принюхивается к дымящемуся напитку. Если сказать сейчас, то Пожиратели непременно услышат и отреагируют быстрее: у них на счету не одна отнятая жизнь и годы боевых действий - Гарри не тешит себя бесплотными надеждами. Предупредить друзей необходимо прямо сейчас, до тех пор, пока Долохов и его дружок не напали первыми, но как это сделать?

      - Поттер! - чуть громче шепчет Малфой, оборачиваясь и прожигая взглядом место, где сидит Гарри. - Ты, Мордред тебя побери, что творишь!?

      Гарри вздрагивает от резкого тона, а затем вздрагивает еще раз - от осознания собственной глупости. Кто бы мог подумать, что целый год шестого курса, когда он не использовал силу шкатулки, так прочно и надежно вытравит привычку использовать и полагаться на силу Князя?

      - Те двое за столиком - Пожиратели. Не оглядывайтесь и продолжайте говорить, - тихо шепчет он, но Гермиона и Рон синхронно вздрагивают : в ушах друзей шепот звучит громовым раскатом.

      Гарри поднимается, бесшумно обходит замершего Малфоя, и вплотную приближается к Пожирателям. Они сидят, напряженно уставившись перед собой, и прислушиваются к разговору. В их руках крепко стиснуты палочки, и медлить больше нельзя.

      Гарри вздыхает, вспоминая, каково это, жить в тишине, и сплетает собственное дыхание в звук. Долохов и другой Пожиратель горбятся, успевают поднести руки к ушам, и валятся на пол, оглушенные. По скуле Долохова стекает тонкая струйка крови.

      Гермиона стирает им память. Предложение Малфоя убить их Гарри отвергает  жестко и непреклонно - к разочарованному хмыканью "главного убивца года" и облегченному вздоху Рона.

      Затем их встречает площадь Гриммо 12 и голос Грозного Глаза, который пугает всех практически до невменяемого состояния.

      Малфой, в отличие от Гарри, чувствует себя в пустом доме Блэков, как рыба в воде: у него распрямляются плечи, и привычно взлетает до небес подбородок. Это старый дом, волшебный, он создан аристократами и построен для них - совсем не удивительно, что слизеринец скользит по нему, словно прожил там всю жизнь. Он парой слов заставляет замолчать миссис Блэк: неизвестно, что он говорит ей - Гарри от удивления даже не слышит, - но мерзкая старуха на портрете хихикает, как девочка, а на губах слизеринца тонкая, галантная улыбка.

      Рон сплевывает, глядя на него, бурчит что-то про слизеринского подонка и уходит наверх. Гермиона виновато смотрит на Гарри, пожимает плечами и торопливо следует за ним. Хлопает дверь, взвизгивает недовольно миссис Блэк, заглушая ругань друзей. Гарри устало трет рукой шею и смотрит на слизеринца, почти без труда выдерживая прямой взгляд. Малфой беззастенчиво разглядывает его, словно Гарри породистая лошадь, а потом презрительно вздергивает верхнюю губу, разворачивается и растворяется в недрах дома не хуже домового эльфа.

      Гарри давит желание показать неприличный жест в прямую спину, еще разок убеждает себя, что слизеринец ему просто необходим, и он не имеет ни малейшего права запереть его на площади Гриммо и свалить как можно дальше, чтобы не видеть надменное лицо больше никогда. Стоит бы бросить Малфоя здесь, но нельзя, нельзя!

      Гарри с силой трет лицо ладонями и идет наверх, к друзьям.

      Малфой большой мальчик и устроится на ночлег сам. Без Гарри.

      И не поймешь, радоваться или огорчаться.

***

      Утро начинается с головной боли.

      Гарри прислушивается к звукам спящего дома, чувствуя, как череп будто раскалывается на две половинки, а потом морщится и привычно-непривычно заглушает все звуки.

      Спустя пару минут голова проходит. Гарри встает, осторожно обходит Рона и Гермиону и направляется... на кухню. Именно так.

      Малфоя он находит в комнате Сириуса. Слизеринец рассматривает покрытые плакатами стены и выглядит неважно, будто всю ночь спал на кушетке или неудобном диване. Он замечает Гарри почти сразу, хотя тот и передвигается совершенно бесшумно, окидывает безразличным взглядом и отворачивается, заинтересовавшись какой-то фотографией.

      Гарри пожимает плечами, поднимает с пола несколько листков, читает письмо матери, снедаемый нежностью и горечью. Он не сразу чувствует нависающего над плечом Малфоя, а когда поднимает голову, слизеринец, не отрываясь, смотрит ему в лицо.

      - Что? - бурчит Гарри, впервые смущенный долгим молчанием. Малфой недоуменно моргает, словно очнувшись от долгого сна.

      - Ничего. Вот что мне скажи, Поттер. Сперва нас чуть не грохнули на пути в дом твоего дружка Уизли, потом - на свадьбе этих двух, кто там они, потом - на улице в самом ужасном заведении этих маглов, потом в этом доме. Я даже не буду спрашивать, всегда ли ты живешь так насыщенно, ты же чертов гриффиндорец. Но объясни мне, почему самым адекватным твоим поступком стало оглушение двух Пожирателей, да и то какое-то сомнительное?

      - Что ты имеешь в виду? - мгновенно подбирается Гарри, готовясь защищаться и нападать.

      - То и имею. Ты чем думаешь, Поттер? Ты надеешься, что Темный Лорд сложит руки и будет покорно ждать, когда ты оглушишь его чем-нибудь вроде "петрификуса"? Так знай, этого не будет. Я видел его чаще, чем ты, Поттер, и я прекрасно себе представляю, насколько он сильнее тебя. У тебя нет шансов...

      - Ну спасибо! - уязвленно вскрикивает Гарри, сжимая кулаки.

      - Дослушай! - почти рявкает Малфой. - У тебя нет шансов, если ты продолжишь надеяться только на магию. Темный Лорд знает гораздо больше заклинаний, и владеет гораздо большей силой, но дело даже не в этом. Знаешь, почему ваш Орден проигрывает? Потому что вы жалеете. Не убиваете, не пользуетесь темной магией, а все сильнейшие атакующие заклинания только в ней. Меня всегда забавлял этот предмет: Защита от Темных Искусств. Ответь мне, Поттер, зачем защищаться от них, если гораздо эффективнее их изучать?

      - Темная Магия отвратительна! Она противозаконна!

      - Так же как и Древняя. Ты считаешь свою магию отвратительной? Сделал что-то плохое, за что следует отдать тебя дементору, как и велит закон? - сыплет хорек риторическими вопросами. - Ты должен научиться, Поттер, а ты даже не стараешься!

      - Я стараюсь! - огрызается Гарри и тут же осекается. Он не старается, даже не пытается это делать. Приходится идти на попятную, и, видит Мерлин, Гарри не хочет продолжения этого разговора. - Хорошо, Малфой, что ты предлагаешь?

      - Учись, Поттер, на это твоих мозгов должно хватить, - тяжело вздыхает Малфой. - Я говорю тебе об этом не первый раз, а ты все не пытаешься меня услышать.

      Я всегда тебя слышу, Поттер, вспоминает Гарри.

      Они смотрят друг другу прямо в глаза, без утайки и попыток скрыть мысли, и есть в серой невзрачной радужке Малфоя что-то такое, от чего сердце начинает колотиться, как сумасшедшее.

      - Хорошо, Малфой, - хрипло говорит Гарри. - Научи меня.

      Малфой вздрагивает, дергается, расширяются зрачки, оставляя тонкую серебристую ниточку вокруг. Гарри отчаянно краснеет, словно девица на выданье и синхронно с хорьком открывает рот, чтобы объяснить и объясниться, но тут их прерывает встревоженный крик Гермионы:

      - Гарри! Гарри! Гарри!

      Гарри резко дергает головой в сторону звука, не отрывая взгляд от глаз слизеринца, и кричит:

      - Я здесь!

      Малфой передергивает плечами, прислушивается к торопливым шагам и выскальзывает  за дверь за мгновение до того, как Гермиона входит в комнату.

      Она провожает его изумленным взглядом, а потом оборачивается к Гарри, но тому почти легко удается свернуть тему с Малфоя на письмо мамы.

      Потом они уже вместе с Роном находят комнату Регулуса и, наконец, становится понятно, кто такой этот таинственный Р.А.Б. Затем Гермиона вспоминает про медальон и они вместе ищут его в огромном доме, среди кучи ненужного волшебного барахла, и Малфой, разумеется, не принимает во всем этом участия.

      Рон не прекращает бухтеть и возмущаться по поводу присутствия слизеринца рядом с ними. Гарри приходится раз за разом повторять, зачем им нужен Малфой, но Рон словно глухой, слышит лишь обрывки фраз и снова заводит привычную шарманку. Он уверен, что Гарри сильнее Волан де Морта, что он справится и без хорька, а молчаливое согласие грустной и уставшей Гермионы только раздражает еще больше.

      Гарри не любит этого. Ему не нравится, что окружающие - даже его друзья - считают, будто все те разы, что он встречался с Волан де Мортом, он выживал за счет каких-то особых умений или способностей. Малфой и еще Дамблдор, пожалуй, единственные, кто открыто и честно говорили Гарри, что да, ты, мол, слабак, но мы верим в тебя.

      Бесценность слов - в редкости их звучания.

***

      - Безумие, - говорит Малфой, которого, вообще-то, никто не спрашивал.

      Гарри косится на него, Гермиона вздыхает, потирая руками щеки.

      - Кто тебя спрашивает, хорек? - ожидаемо рявкает Рон, подскакивая к сидящему в кресле Малфою.

      Тот невозмутимо поднимает голову и окидывает Рона ледяным взглядом, от которого даже у Гарри пробегает по спине два табуна мурашек.

      - Если ты не заметил, Уизли, в этой комнате я единственный, кто умеет думать логически, - Малфой кидает на Гермиону быстрый, ничего не выражающий взгляд и едва слышно вздыхает. - Единственный слизеринец, я имею ввиду.

      - И это значит трус!

      - Это значит "осторожный", Уизли. И моя осторожность недвусмысленно мне намекает, что соваться в захваченное Волан де Мортом Министерство за каким-то там украшением - это самоубийство.

      - Это ты у нас, Малфой, любишь побрякушки, - негромко прерывает Гарри начинающуюся перепалку, - а это не просто медальон.

      - Да мне все равно!

      - Да мне тоже! Он нам нужен!

      - Больше, чем ты! - добавляет Рон.

      Малфой долго смотрит Гарри в лицо, выискивая там что-то, а потом пожимает плечами.

      - Ну идите.

      - Ты, разумеется, не с нами? - с затаенной надеждой уточняет Гарри.

      - Разумеется, нет.

***

      То ли Малфой накаркал, то ли Гарри по жизни везет как-то странно. Медальон у них, но Рон расщеплен, а настойка бадьяна Мордред знает где - не найти ее в безразмерной сумочке Гермионы.

      Рон стонет, Гермиона шепчет над ним какие-то шуршащие заклинания, а лес вокруг шумит так громко, что Гарри с трудом давит себе в желание заткнуть всех к Мерлиновой бабушке. Причитания Гермионы не дают сосредоточиться на простых чарах призыва.

      - Гарри, быстрее!

      - Я стараюсь, - сквозь зубы шипит он.

      Кровь Рона звучит как-то странно, рвано, раздробленно, но у Гарри нет времени разобраться с этим. Склянка позвякивает, бадьян шипит, попадая на рану. Гарри смотрит, как Гермиона лечит Рона, в очередной раз чувствует свою беспомощность, и с отчаянием вертит в голове мысль о том, что Малфой не найдет их. Конечно не найдет, а возвращаться на площадь Гриммо нельзя - Яксли теперь знает, где они живут.

      Яксли знает! Черт, там же Малфой!

      Гарри старательно отгоняет несвоевременные мысли, помогает Гермионе перетащить Рона в недавно поставленную палатку - Гермиона Грейнджер великая волшебница, вот кто должен бы убивать Волан де Морта и его веселую компашку - и усаживается у его ног.

      Гермиона наколдовывает тряпку, смачивает ее заклинанием и протирает лоб беспамятного Рона.

      - Что дальше, Гарри? - тихо и надломлено спрашивает она.

      - Не знаю, - честно отвечает он. - Попробуем уничтожить медальон. Надо как-то найти Малфоя - надеюсь, он успел спрятаться. А дальше... не знаю.

      - Гарри, - тянет Гермиона, заправляя за ухо выбившуюся из хвоста прядь. - Малфой, он...

      - Его прабабка была Княжной Тишины, - быстро отвечает Гарри, не желая слушать ее предположения, боясь услышать хоть одно, - он знает обо всем этом гораздо больше меня. Мой единственный шанс убить Волан де Морта - это научиться управлять своей силой.

      - Гарри, - Гермиона сжимает его ладонь, и это такая необходимая, такая нужная сейчас поддержка, что хочется обнять ее в ответ, - я читала про это. Лишь страшные сказки и пугалки для детей, но...

      - Я не такой!

      - Я знаю! Но, Гарри, что если Малфой - посланник Того... Волан де Морта? Что если они хотят переманить тебя на свою сторону?

      Гарри качает головой. Это глупо, даже думать не хочется. Трус Малфой, аристократ Малфой, ненавидящий грязь и темных тварей, умеющий слушать и слышать, не смогший убить Дамблдора - приспешник Волан де Морта? И все это время вел двойную игру?

      Двести раз "ха-ха". Не может быть такого. Просто не может.

      - Нет, Гермиона. Просто поверь мне, ладно? Я тоже не в восторге от его присутствия, но он нам нужен.

      - Тебе нужен, - тихо говорит Гермиона, проницательно глядя на него. Гарри давится вздохом. - Да, Гарри? Скажи мне честно...

      Гарри отчаянно хочет, чтобы она замолчала. Гермиона пытается продолжить фразу, но после бессмысленных попыток, покорно закрывает рот.

      Вот не смотрела бы еще - цены бы ей не было.

      - Давай... - после нескольких холостых движений грудной клетки говорит Гарри, - давай не будем об этом, ладно?

      Гермиона долго и придирчиво смотрит на него, но все же кивает, и кивок этот полон скептицизма. Гарри возвращает ей голос.

      - Не будем, - прокашлявшись, соглашается она, и мимоходом замечает: - Не делай так больше, ладно? Надеюсь, ты сам разберешься?

      Гарри согласно вздыхает, а Гермиона отпускает его руку и начинает нежными, заботливыми движениями вытирать плечо Рона от крови. Она очень умная. Очень умная, очень красивая, замечательная - Рону так повезло.

      Гарри тихо встает и выходит из палатки.

      На морозном ночном воздухе думается проще. Ветер выдувает из головы негромкие отголоски зависти и, похоже, несет с собой умные мысли. Гарри закрывает глаза и прислушивается.

      Великобритания велика, а мир еще больше: он ревет и шепчет, кричит и ласкает слух, и все это - звук жизни, природы, магии. Найти в какофонии дыхание Малфоя просто, стоит лишь представить перед собой длинное, бледное лицо, как чужое сердцебиение звучит громче собственного.

      "Лес, рядом с которым проходил кубок мира по квиддичу, лес, рядом с которым проходил кубок мира по квиддичу", - как заведенный повторяет он про себя, представляя, как мысль летит сквозь полные магией земли и магловские города и превращается в звук рядом с Малфоем.

      Проходит несколько минут, беспокойство грызет не хуже разозленного инферно, Гарри все больше уверяется в собственной бездарности, а ветер становится все холоднее и пронзительнее.

      "Прекрати повторять это, Поттер! - голос слизеринца сдавленный и тихий. - Я совершенно не помню, где этот чертов лес, а ты орешь на весь дом!"

      Гарри даже подпрыгивает от неожиданности, спрашивает торопливо и сумбурно:

      "Яксли там?"

      "Уже нет, - подумав, отвечает Малфой. Гарри даже знать не хочет, откуда взялось это "уже". - Поттер, я рад, что ты совершенствуешься, но не мог бы ты сделать хоть что-нибудь?"

      "Жди", - говорит Гарри и аппарирует.

***

      В доме тихо.

      Чувство дежа вю сшибает с ног, выбивает дыхание. Гарри замирает в прихожей, прислушивается и не слышит: не скрипят старые сырые ступени, не чувствуется движение воздуха, молчит магия, бесшумно шепчутся портреты.

      Гарри осторожно следует паутиной коридоров, через комнаты и гостиные - у Блэков большой дом. В одной из комнат лежит оглушенное тело. Гарри рассматривает окровавленное лицо, пробитый череп и сколотый край журнального столика и закрывает дверь. Чужое сердцебиение не нарушает тишины дома.

      Он следует дальше, к почти неслышимому звуку сорванного дыхания - и как не заметил его раньше? - толкает скрипучую дверь. Малфой сидит, уткнувшись лицом в скрещенные на коленях руки. Его плечи едва заметно вздрагивают, но поднятое на Гарри лицо спокойное, без признаков слез.

      - А, Поттер... - бесцветно тянет Малфой, стукаясь затылком о стену. - Пришел все-таки.

      Гарри подходит ближе, опускается на колени - близко-близко, так, что видны морщинки в уголках светлых глаз, а потертые джинсы касаются безупречно вычищенных туфель. Малфой безразлично наблюдает за его передвижениями, запертый в своем коконе, и, видит Мерлин, надо его вытаскивать.

      - Это не ты, - как можно более твердо говорит он. - Ты не убивал его, это несчастный случай.

      - Я знаю, - безразлично пожимает плечами Малфой. - Что вы забыли в лесу, Поттер?

      - Малфой! - прикрикивает Гарри. - Это несчастный случай! Ты не виноват!

      - Да с чего ты вообще взял, что это меня тревожит? - в серых глазах проскальзывает злость и это  хоть что-то. - Почему тебе обязательно надо во все влезть!?

      - Ну, это же я, - улыбается Гарри уголком рта, напряженно всматриваясь в бледное лицо.

      Хочется прильнуть ближе, вжаться лбом в бледную шею, погладить подрагивающие плечи, успокоить чем-то иным, не словами - Мерлин, Гарри не силен в словах! Но нельзя, конечно нельзя.

      - Это же ты, - эхом откликается  слизеринец. Зрачки у него расширяются, превращаются в бездну, которая манит и засасывает, обещает тишину и спокойствие.

      Гарри замирает, как магл, встретивший василиска, и смотрит-смотрит-смотрит. На белесые ресницы, подрагивающий кадык на беззащитно открытой шее, сурово сжатые тонкие губы. Малфой сглатывает, моргает - прикрывает глаза? - выдыхает длинно и протяжно. А сердце у него колотится, как сумасшедшее, такт в такт повторяя ритм сердца Гарри.

      В конце концов, Малфой прав - способность думать не самая сильная его сторона.

      Гарри подается вперед - всего несколько дюймов, преодолеть их недолго и совсем нетрудно - и прижимается губами к тонким прохладным губам.

      В следующее мгновение его отбрасывает в сторону незнакомым гулким заклинанием. Он ударяется спиной о стену, дыхание выбивает из груди, в глазах на мгновение темнеет, а когда Гарри приходит в себя, дрожащая палочка в руках Малфоя направлена прямо на него.

      У слизеринца дикие, совершенно шальные глаза и сорванное, неровное дыхание. Гарри исподлобья смотрит на него, как загнанный зверь, машинально облизывает губы. Малфой прослеживает за этим движением, почти дергается, кривит рот.

      В омерзении? Испуге?

      Гарри впервые нужны слова.

      Тишина оглушает.